Да что попусту тратить слова? Вот перед вами мой коллега, – Телбот указал на Коррда, – он пытался иметь свое мнение по поводу этого эксперимента и вынужден сидеть вместе с нами, выслушивая ваше мнение.
Коррд как бы ожил после кивка Телбота; разрядившись еще одной трескучей фразой, он сплюнул с гримасой отвращения, затем довольно откинулся в кресле, которое трещало под тяжестью его необъятной туши, и разразился диким хохотом. Сказанное им заставило Телбота вздрогнуть, и Кейтлин без перевода поняла, что ее оскорбили.
– Что он сказал? – спросила она у Телбота и встала в полный рост, нависая над ним и давая понять, что не потерпит фальшивого перевода. Телбот поежился, подбирая слова, и Кейтлин потребовала:
– Я хочу знать слово в слово, что он сказал! И попрошу вас не смягчать перевода!
Телбот, казалось, готов был втиснуться в кресло. Он все-таки был интеллигентом и страдал от грязных слов, как от физической боли. С несчастным лицом, опустив глаза вниз, он стал тихо переводить:
– Он сказал, – Кейтлин пришлось низко наклониться, чтобы разбирать его тихое бормотание, – он сказал, что единственное, чего ему сейчас хочется… так это – расстегнуть вашу блузку… Он будто бы слышал, что ромуланские женщины очень… очень разные…
Перевод все-таки был неточным, явно смягченным, но Кейтлин хватило и услышанного. Старый ублюдок утверждает, что он не знает английского языка, и значит, не поймет ее ответа. И она не знает языка Клингонов, чтобы достойно отпарировать. Но одно, сугубо специфическое словечко на их языке ей все-таки знакомо, и оставалось надеяться, что это сработает. С отвращением глядя в ненавистную, изуродованную старческим ожирением физиономию, она выстрелила коротким оскорблением, желая, чтобы произношение не извратило смысл.
Произношение было правильным, словцо сработало. Коррд с неожиданной легкостью поднял свое громоздкое тело и с яростью швырнул свой графин себе под ноги, Графин хрустко шмякнулся об пол, рассыпались осколки и вонючие брызги алкогольного пойла.
– А ты – помешанная дура, – зарычал он на почти превосходном английском языке.
Телбот широко открыл рот и застыл в величайшем изумлении: сколько ж времени старый клингон водил его за нос? Придя в себя, он ответил Коррду и за Кейтлин, и за себя:
– Коррд, ты – старый коварный педераст! Все это время…
– Итак, – подвела итог торжествующая Кейтлин, – вы говорите по-английски. Я рада услышать. Это облегчит нам дело.
Оплошавший клингон попытался было что-то возразить, но в это время снаружи завыла сирена тревоги, Коррд и Телбот замерли.
На улице раздались выстрелы, в салоне поднялся шум и гам, послышался треск опрокидываемых столов и стульев, топот выбегающих из салона посетителей.
– Что за стрельба? Что случилось? – тревожно спросила Кейтлин.
– Столица! – с сарказмом произнес Телбот. – Кто-то рвется к власти и хочет занять столицу. Но я ума не приложу, кому она нужна, эта столица.
Коррд презрительно фыркнул на предположение Телбота и все же большими шагами пересек опустевший салон, прошел сквозь распахнутые настежь двери на улицу. Кейтлин и Телбот поспешили за ним и застыли на месте, пораженные увиденным.
Пестрое войско грязных, оборванных поселенцев, вооруженных самодельными винтовками, поднималось по улице. В центре этого неизвестно откуда появившегося войска скакал на коне по-рыцарски одетый в белое одеяние человек.
– Что за чертовщина? – шепнул Телбот на ухо Кейтлин. – Средневековый рыцарь ожил и, сбежав со страниц учебника истории, ведет своих подданных на большую дорогу? Мистика!
Кейтлин думала не о рыцарях, не о мистике, а о фазере и длинном ноже с изящно инкрустированной перламутром рукояткой, которые остались на ее родной планете. Как бы они пригодились здесь! Одним фазером она остановила бы этот грязный сброд с его по-детски смешным оружием.