Я даю тебе пятнадцать минут. Это все.
– Как я узнаю, что Бент на самом деле у тебя? - спросил Куай-Гон.
Секундой позже голос Бент раздался из комлинка. - Куай-Гон, не делайте этого. Я в порядке. Я не хочу, чтобы..
Голос Бент резко оборвался. Связь прервалась.
Куай-Гон вошел внутрь комнаты Таллы посовещаться с ней. Али-Алан и Гарен последовали за ним.
Оби-Ван все еще не мог сдвинуться с места. Было похоже, что его тело отказывалось слушаться его разума. Он приказывал своим ногам двигаться, но они не двигались. Никогда прежде такого не происходило, ни в течении битвы, не даже тогда, когда Сераза была убита на его глазах.
Отчаяние стремительно захватило его разум. Мой провал. Моя ошибка. Бент умрет. Она умрет. Ксанатос беспощаден. Она умрет. И снова это будет моя ошибка.
Бент и Сераза слились в его мозгу. Его горе выло внутри него. Оно разрывало его желудок, его горло, и он не мог позволить ему ослабнуть.
Потеря Серазы так сильно ранила его сердце в момент, когда он увидел, как жизнь ослабевала в ее кристальных зеленых глазах. Она ушла от него навсегда. Он думал о ней, нуждался в ней, хотел встретить ее, что-нибудь ей сказать, но он никогда не увидит ее снова.
Он любил Бент так, как он любил Серазу. Как он мог говорить так жестоко с ней? Как мог он предполагать, что самое любящее сердце, какое он знал, могло иметь заговор против него. Она никогда не хотела быть рядом с Куай-Гоном. Он знал это так уверенно, как он знал свое собственное имя. В нем говорила горечь, усталость, стыд, все, кроме правды.
Бент всегда говорила правду. Каким ценным другом она была. И он потеряет ее. Он потеряет ее навсегда.
Моя ошибка.
Если Бент умрет, горе уничтожит его.
Он согнулся и таращился на пол, его сердце билось так, словно он только что сражался в битве. Он заглатывал панику, но не мог заставить ее исчезнуть. Вместо этого она поднималась у него в горле снова и снова, и душила его.
Он услышал шаги, они приближались к нему, затем остановились. Оби-Ван узнал поступь Куай-Гона.
Нет, нельзя позволить ему видеть меня в таком состоянии. Оби-Ван боролся с собой, чтобы успокоиться. Но паника была слишком реальной. Страх сжимал его горло, вызывал судороги в его мышцах, и он не мог двигаться.
Он видел, как ботинки Куай-Гона остановились перед ним. Затем, к его удивлению, бывший Учитель присел к нему. Его голос звучал совсем близко у уха Оби-Вана.
– Все хорошо, Оби-Ван, - мягко сказал Куай-Гон. - Я понимаю.
Оби-Ван потряс своей головой. Куай-Гон не мог понять.
– Никогда не бойся своих чувств, Оби-Ван, - сказал Куай-Гон. - Они могут направлять тебя, если ты контролируешь их.
– Я… Я не могу. - Оби-Ван силился выпустить слова. Как он ненавидел себя за то, что допустил слабость перед Куай-Гоном! Но он не мог лгать.
– Да, ты можешь, - еще более мягко сказал Куай-Гон. - Я знаю, ты можешь. Ты - Джедай. Ты сконцентрируешься. Ты достигнешь спокойствия. Не старайся спрятать страх. Не дай ему зажать тебя в тиски. Если ты позволишь страху пройти сквозь тебя, он оставит тебя. Вдохни.
Оби-Ван вдохнул воздух. Крошечная часть паники ослабила свою хватку. Он вздохнул снова, и почувствовал, что страх поднимается. Он не стал бороться с ним, просто воображал, как страх поднимается на его дыхании, покидая его тело. И мышцы немного расслабились.
– Мы освободим Бент, - продолжал Куай-Гон. - Мы победим Ксанатоса, принесем ему поражение.
Паника уменьшалась. Но не стыд.
– Я.. обидел.. ее, - слова выходили рывками. - Я.. сделал так.., что она. . убежала.
– А.., - Куай-Гон сделал паузу. - И это ты послал ее к Ксанатосу? Разговаривать с друзьями жестоко - неправильно, Оби-Ван. Обычно это приводит к извинениям, а не становится причиной, чтобы быть ответственным за то, что происходит впоследствии. Бент знала это.