Мистер Спок напал на медсестру и сбежал. Он, похоже, не в себе.
– Тревога по всему кораблю. Он может быть опасен. Аурелан, Менен, вам лучше вернуться в свои каюты и не покидать их.
Они тотчас же вышли. Спустя каких-нибудь несколько секунд двери лифта снова открылись, и на мостик ворвался Спок.
– Прочь от приборов! – закричал он. – Я должен посадить корабль!
Прежде, чем кто-нибудь успел шевельнуться, он оказался у штурвала и одним ударом вышвырнул Зулу из кресла. Навигатор и Спок разом кинулись на него, но Спок был очень силён; он отшвырнул и их.
– Службу безопасности на мостик! – закричала Ухура в микрофон. – Тревога на мостике!
Кирк вступил в схватку, но они опасались повредить Споку; вулканца же подобные соображения не удерживали. Втроём им едва удавалось не подпускать его к приборам управления.
Потом появился наряд службы безопасности, и уже через несколько секунд Спок был схвачен.
– Я должен посадить корабль! – задыхаясь, выкрикнул он. – Я не хочу! Помогите мне! Помогите мне!
Откуда ни возьмись, появился Маккой и, протолкавшись к Споку, сделал ему инъекцию. Спок тотчас обмяк и осел на пол.
– Отнесите его в медотсек, – приказал Кирк, – и на этот раз привяжите к кровати.
Спока вынесли; Кирк и Маккой вышли следом. То была мрачная процессия.
– Что ж, Менен предупреждал меня, – сказал Кирк. – Он сказал, что если Спок что-нибудь значит для меня, я должен его убить.
– Нечего сказать, хорошее решение.
– Не волнуйся, Боунз, мне оно тоже не по душе. Но мы должны как-то ему помочь.
– По крайней мере, кое-что я теперь знаю, – сказал Маккой. – Пойдём, посмотришь.
У себя в кабинете доктор показал Кирку банку, наполненную прозрачной жидкостью. В жидкости плавала, изгибаясь, длинное, почти прозрачное волокно, похожее на усик растения.
– Это какая-то живая ткань, – сказал Маккой. – Назовём его щупальцем. Я извлёк это из позвоночного столба Спока час назад.
– Из-за этого ему больно?
Маккой кивнул.
– Эта дрянь проникла во всю его нервную систему. И слишком глубоко, чтобы её можно было удалить хирургическими методами. Я не знаю, как её убрать.
– Тогда, если этот старик прав, – сказал Кирк, – эта ткань реагирует на приказы, посылаемые другими существами.
– А может, это одно существо?
– Объясни.
– Само по себе, – сказал Маккой, – это не более чем ткань. Никаких органов. И я думаю, с теми существами, которых мы видели на планете, дело обстоит точно так же. Это не существа, эточасти существ. Сложи их вместе – и я уверен, они не способны произнести "мама". Но это единственное, в чём я уверен.
– А почему на них не действует луч фазера?
– Потому что сами они по большей части энергия. Это не протоплазма. Луч фазера действует на них примерно так же, как на нас – струя из водомёта: сбивает с ног, оглушает, но только и всего. Пойдём, посмотрим на Спока, и я тебе покажу ещё кое-что.
Усыплённый, привязанный к кровати, Спок лежал под диагностической панелью.
– Следи за левым индикатором, – сказал Маккой. – Это долориметр, он показывает уровень боли. Сейчас он стоит на нормальном уровне. Но если я настрою его на восприятие…
Он повернул переключатель. Индикатор немедленно поднялся до верхней отметки шкалы и застыл там.
– Вот что он чувствует, – тихо сказал Маккой. – Огонь, пожирающий изнутри. Ничего удивительного, что эти бедняги сходят с ума.
– И приходят к мысли, что убивать друг друга – милосердие, – добавил Кирк.
Тем временем индикатор стал медленно опускаться. Маккой уставился на него.
– Что за…
Спок открыл глаза.
– Здравствуйте, доктор, – слабо произнёс он. – Здравствуйте, капитан.
– Мистер Спок! Как Вы себя чувствуете?
– Плохо. Но в этих ремнях больше нет необходимости. Как и в снотворном, доктор.