– Огромное. – Вадим, в отличие от доктора уже не мог скрыть своего раздражения. – Вы специалист, или как? Неужели мне нужно рассказывать снова и снова, о таком явлении как встречные излучения? Сколько раз я сталкивался с машинами, чьи искусственные нейросети содержат матрицы сознания погибших пилотов?
Вопрос как будто повис в воздухе.
– Ну, вам виднее капитан. – Наконец ответил Хорнет.
– Именно. – Немершев продолжал злиться, хотя понимал, что эмоции сейчас могут только навредить. – Они тысячи раз пытались получить доступ к моему рассудку, ведь для большинства боевых машин понятие "нейросенсорный контакт" имеет первостепенное значение. У сотен уничтоженных мной кибермеханизмов имелось больше оснований и технических средств воздействия на системы импланта, чем у Лори. Повторяю: не она вырубила меня, и метод воздействия в данном случае был физический, а не ментальный! Я устал. Устал повторять одно и тоже. Вы сомневаетесь, перепроверяете, я терпеливо сносил все процедуры тестирований и допросов, но теперь говорю: хватит! Либо выносите свой вердикт, либо…
– Почему вы злитесь и нервничаете?
– Потому что меня все достало. Вы копаетесь в моей душе, видимо не до конца поверив, что она есть. Ищете рациональное, среди чувств. Это, в конце концов, мой личный внутренний мир!
– Успокойтесь, капитан.
– Я спокоен. Только не пытайтесь и дальше давить на меня. Я не изменю своего мнения и не запутаюсь в показаниях. Лори и Эльза – люди. Они не пытались воздействовать на меня. Провал операции обусловлен другой ошибкой, – я позволил обследовать себя в клинике, куда записались на прием обе девушки. У вас достаточно материалов для приговора.
– Здесь не трибунал и, между прочим, я не представляю интересы отдела внутренних расследований. – Ответил ему доктор Хорнет. – Меня интересует ваше состояние, ну и попутно мы исследуем всю доступную информацию по последним событиям.
– Вы копаете не в том направлении. Замкнулись на понятии "машина" и совершаете одну ошибку за другой. Смените термины. Лори и Эльза – люди.
– Вы уже неоднократно заявляли об этом.
– А вы не прислушались к моему мнению. Все что отличает машину от человека, – это способность сомневаться. Не только просчитывать ситуацию, а еще и
* * *
На следующее утро он не встретился с Хорнетом, как обычно бывало на протяжении последней недели.
Новость о том, что его "выписывают", Вадим встретил спокойно, сдержанно. Все имеет свое начало и свое завершение. Это был трудный, но неизбежный этап.
…
Покинув стены госпиталя, Немершев еще несколько часов провел на базе ВКС, вынужденно следуя формальностям, хотя в душе он стремился как можно быстрее покинуть военный городок. Может быть после пребывания "под следствием" он до конца не верил, что его вот так спокойно отпустят. Что-то, если не надломилось внутри, то серьезно сдвинулось, произошла невольная переоценка не только событий, но и собственных устремлений.
Он чувствовал себя неуютно, но старался не показывать этого. В конце концов, он ведь не собирался расставаться со службой? Или собирался, но еще не мог признаться в этом перед самим собой?
А что изменилось? Отношение флота ко мне, или мое отношение к флоту?
Тяжелый вопрос.
Десять лет… Огромный пласт жизни… Он впервые смотрел на себя будто со стороны, только сейчас задумавшись над тем, в каком напряжении прошли эти годы.
…Покончив с формальностями, он получил документы и, бегло просмотрев личные данные, считанные с возвращенной ему статкарточки, понял, что временно выведен в резерв флота, при этом ему на счет перечислена сумма, которая, по мнению командования, должна была обеспечить длительный период реабилитации.
Немершев воспринял это без ложных обид, хотя из размытых формулировок оставалось непонятно, отстранили его от командования взводом
* * *
Лейтенант Вронин ждал его в небольшом уютном кафе на окраине Раворграда.
Они молча, крепко пожали друг другу руку, присели за столик, и, только дождавшись пока андроид-официант принесет заказ и удалится, встретились взглядами.