Она повернулась и, оперевшись на локоть, с нежностью посмотрела на Кирка:
– Непредсказуемая мифологическая личность! Суперчеловек!
– Я удивлен, что ваши предки не оставили вам других данных, – улыбаясь, произнес Кирк, – кроме того, что я злой и дурной.
– Да, они оставили о вас много нелестных свидетельств. Мои предки обвиняли вас в отсутствии воинских достоинств, которыми они восхищались.
Но именно это сделало вас привлекательным в глазах клингонской молодежи. Мы научились брать в расчет ваши рассуждения, когда читали старые документы. Другими словами, мы переводили не сам текст, а то, что стояло за ним.
– Похоже, вы хорошо знаете своих предков. Лучше, чем мы, люди, знаем своих, – подытожил Кирк.
– На то есть причины. Я объясню их позже. Сейчас меня больше интересуют ваши предки.
Калринд наклонилась к капитану и стала пристально всматриваться в его лицо. В ее лице, с типичными для клингонов широкими скулами, Кирк почувствовал что-то покорное, похожее на чувство зверька, который надеется на милость хищника. Но через мгновение это впечатление улетучилось, и перед капитаном снова была прежняя Калринд. Клингонка нагнулась и нежно поцеловала его.
– Какая вы нежная! Все клингоны так целуют?
– Вам не понравилось? – спросила Калринд.
– О нет, напротив!
Кирк поднял руку и погладил густые темные волосы женщины. «Тип волос клингонов не изменился за последние сто лет», – отметил капитан про себя.
– Вы знаете, что мы сильнее людей. Но мы не видим необходимости доказывать это вечно. В любом случае, я не уверена, что вы выздоровели, Джим, – произнесла Калринд.
Кирк усмехнулся:
– Я чувствую себя чудесно. Как будто заново родился.
Калринд снова поцеловала его. Крепче, чем прежде. На этот раз она вложила в поцелуй свою силу и пылкость. Кирк почувствовал, что был не совсем здоров. Сейчас клингонка была сильнее его, что вызвало у капитана страх.
Позднее, когда они, сонные, лежали в мягкой траве, Кирк осознал, что сила Калринд больше не пугает его. Но он боялся собственных ощущений и чувств.
Капитан погладил голову спутницы, покоившуюся на его плече. «Какая часть вспыхнувшего сильного чувства к Калринд, – думал Кирк, – была истинным стремлением к утешению, к теплоте и комфорту?» Все это он потерял. Возможно, задавая себе этот вопрос, капитан чувствовал себя виноватым, полюбив женщину с Клингона? Его способность воспринимать реальность уменьшалась с каждым днем вместо того, чтобы расти, как когда-то рос он сам, познавая мир. Кирк был сбит с толку, плавал, как в тумане.
Внезапно капитан стал наваливаться на Калринд всем телом, ноги не держали его.
– Джим, Джим, – позвала женщина.
– Что? О… – покачиваясь, Кирк оттолкнулся от нее и прислонился к стене.
– Вы прямо задавили меня. Вы хромаете! – взволнованно прошептала Калринд. Кирк покачал головой.
– Простите, с вами все в порядке? – спросил он.
– Конечно, со мной все в порядке, – огрызнулась Калринд. – Как вы себя чувствуете?
«Ничто другое, кроме путешествия во времени, не сможет вылечить меня», – подумал Кирк, а вслух произнес:
– Я чувствую себя уже лучше.
Калринд выглядела озабоченной:
– Я хочу, чтобы вас осмотрели.
– Поверьте, Калринд, я в порядке, – возразил Кирк.
– Чепуха, я поговорю об этом с Морицем, – твердо сказала она.
– Мне очень нравится ваш командный тон.
– Вам не удастся заставить меня шутить по этому поводу, Джим. А сейчас я отведу вас в вашу комнату, и вы сможете вздремнуть, – произнесла Калринд.
Кирк хотел возразить. Он почувствовал, что напал на след чего-то важного, ужасного, требующего осознания, но затем решил, что Калринд права: сон нужен ему больше, чем самоанализ.
Кирк проснулся отдохнувшим и посвежевшим.