Сыроватые поленья в очаге дымили, после свежего воздуха двора тут казалось нестерпимо душно.
– Явился наконец! – Бьёрн Точило, товарищ Гельда, с которым они совместно владели кораблем, приподнял голову. – А я уж думал, ты хочешь выиграть у того толстяка весь корабль, а у нас гребцов не хватит... Ты чего такой мрачный? Проигрался?
Гельд молча покачал головой и присел на край помоста рядом с ним. С Бьёрном Точило он был знаком сколько себя помнил, поскольку еще воспитатель Гельда, Альв Попрыгун, владел с ним кораблем на половинных началах. Еще старым, предыдущим «Кабаном». Бьёрну было от пятидесяти пяти до шестидесяти (он сам не знал толком, сколько ему лет), но он был еще крепок и даже не умел предсказывать погоду по нытью своих костей. На его макушке светилась лысина, но окружал ее довольно густой лес пегих волос, полутемных-полуседых. Черты лица у него были крупными, кожа загорелой и темной, зубов не хватало, а небольшие глаза быстро уставали и щурились. Нрава он был беспокойного, но сговорчивого, и Гельд отлично с ним ладил. Бьёрн относился к нему почти как к сыну, и Гельд не возражал, поскольку отца у него не было вообще.
– Знаешь, Точильный Медведь [47] , похоже, тут замышляется подлое дело, – сказал он наконец.
– Против нас? – Бьёрн насторожился и сел на лежанке.
Гельд опять покачал головой:
– Нет. И когда все это случится, нас тут не будет.
– А! – удовлетворенно ответил Бьёрн и снова улегся. – Тогда пусть.
– Да, но... – нерешительно продолжил Гельд, покачивая на ладони стаканчик днищем вверх и потряхивая кости, будто собирался бросить. – Я тут подумал: если здешние хозяева опять подерутся с гостями, то ведь вся эта кутерьма начнется опять... Помнишь, когда не советовали ходить вблизи Квиттинга...
– Да ну! – Бьёрн опять сел. – Слушай, перестань выражаться как вёльва сквозь сон – я не Один и не умею разгадывать загадки. Говори толком. Что ты там услышал? Надо собираться прямо сейчас или можно до утра подождать?
– Я думаю, что суетиться ночью не стоит, – утешил его Гельд. – Но если здесь сгорят все дома, где мы устроимся со своими товарами летом? А? Я правильно рассуждаю?
На самом деле он рассуждал про себя, мысленно.
– Делай что хочешь! – Бьёрн махнул рукой, опять улегся и отвернулся. Он отлично знал привычку товарища говорить вслух много ерунды, а главное держать про себя, пока не придет время. – Я спать буду. Разбуди меня, когда крыша загорится.
– Обязательно! – твердо пообещал Гельд и стал неспешно раздеваться.
Нет, суетиться ночью не стоит, но если есть способ помешать Гримкелю конунгу опять поссориться с фьяллями, это нужно сделать непременно. От этой их войны одни убытки. Опасность для кораблей, недостаток железа на продажу, нехватка места для пристанища... Три года назад было бы десять покупателей на ту тысячу локтей крашеного полотна, а тут два дня искал, пока напал на того вандра... Знатные квиттингские хёльды перебиты, а у оставшихся нет ни пеннинга лишнего. Они теперь не покупатели... Гельд мимоходом вспомнил девочку, с которой только что разговаривал. Платье третий день одно и то же, а между бронзовыми застежками – ни единой цепочки, ни единого колечка на пальцах... А у фьяллей... Гельд вспомнил надменное молодое лицо с острым подбородком и огромными глазами, зелеными, как у кошки. Острый нос с горбинкой больше подойдет троллю... Вроде их конунга Торбранда, тот тоже такой длинноносый. Может, порода такая?
Асвальд ярл выглядит человеком надменным, но не глупым. Что он сделает, если узнает?
Гельд улегся рядом с Бьёрном и завернулся в плащ. Завтра будет видно.
Наутро, счастливо избавившись от полотна, Гельд отправился прогуляться по Острому мысу.