Потом я разглядела как следует бабушку. Она и сама была сплошной катастрофой.
Лицо у нее было в полосочку — сине-белую полосочку. Мука и черника заполняли глубокие морщины на ее щеках. Мукою были усыпаны нос и подбородок.
— Хорошо спалось? — Она улыбнулась, и от ее голубых глаз разбежались в разные стороны морщинки. Тыльной стороной ладони она отбросила с глаз прядку седых волос. Теперь комочек черничного теста угнездился и в ее тонких седых волосах.
— Мне так прекрасно! — прокричал дедушка, заглушая пронзительный вопль, донесшийся с болот. — Всегда замечательно сплю! Тут так тихо и спокойно!
Я не сдержала улыбки. Повезло деду, пожалуй, что он плохо слышит, подумала я.
Дедушка направился к двери, а мы с Кларком худо-бедно привели себя в порядок. После чего заняли места за столом.
Посреди стола стояла еще одна тарелка. Она была даже больше той, что бабушка держала в руках. И на ней тоже возвышалась груда черничных блинов.
— Бабка, видать, считает, что мы лопаем, как свиньи, — прошептал мне Кларк, перегнувшись через стол. — Здесь на полсотни человек хватит.
— Знаю, — прохныкала я. — И нам придется все их съесть. А то она обидится.
— Правда? — судорожно сглотнул Кларк.
Вот что мне действительно нравится в моем сводном братце. Он верит во все, что я ему ни скажу.
— Берите-берите, — прощебетала бабушка, подавая на стол еще две огромные тарелки блинов. — Не стесняйтесь.
«Зачем бабушка напекла столько блинов? — недоумевала я. — Нам в жизни столько не съесть. Никак».
Я положила несколько штук себе на тарелку. Бабушка вывалила с десяток в тарелку Кларка. Он позеленел лицом.
Бабушка села с нами за стол. Но ее тарелка оставалась пустой. Она не взяла ни одного блинчика.
«Столько блинов, а она ни одной штучки не взяла. Ничего не понимаю, — думала я. — Совсем ничего».
— Что это ты читаешь, дорогой? — Бабушка показала на свернутый в трубочку комикс Кларка, торчащий из заднего кармана его джинсов.
— «Твари из грязи»