Вот: «…Всё вышеперечисленное движимое и недвижимое имущество, равно как и вклады в „Русско-Азиатском банке“ и банке „Кредит Лионнэз“, завещаю моей племяннице Инге Станиславовне Борецкой…»
Инга(пронзительно) : Я же его просила!
Лидия Анатольевна : Господи! Да святится имя Твоё!
Станислав Иосифович : Зачем девочке, почти ребёнку, такое состояние? Душенька, ты и распорядиться им не сможешь.
Инга : Ничего, папенька, мне уже 21 год, я совершеннолетняя. А что там дальше?
Казимир Иосифович : Да-да, самый-то конец. Может, я недопонял? Ян, слушай!
Слюньков(читает дальше) : «…моему племяннику Яну Казимировичу Борецкому завещаю свой бумажный веер, который передаю на ответственное хранение в нотариальную контору „Слюньков и Слюньков“. Далее только число и подпись.
Диксон : It's incredible! Absolutely incredible! Я лечил этот человек три месяца! Хоть бы мелочь завещал! Out of common decency!
Казимир Иосифович : Если б вы, доктор, его вылечили – тогда другое дело, а так за что вам? Он и мне-то, брату любимому, согбенному под ударами судьбы, ни шиша не пожаловал… Над племянником, несчастным юношей, жестоко поглумился. Бумажный веер, каково? Ян, сынок, принеси фляжечку… Плохо мне…
Ян : Да ну вас к чёрту, старый вы пьяница! Что я здесь время теряю!(Хочет уйти.)
Инга : Постой! Не уходи! Про веер это не просто так! Здесь какая-то тайна!
Ян : Не тайна, а насмешка! Будь прокляты толстосумы, издевающиеся над людьми.
Казимир Иосифович : Но как же… Это несправедливо! Я нищ, кругом в долгах! А Стасик и без того богат!
Станислав Иосифович : Не богат, а состоятелен. Это наша Инга теперь миллионщица.(С чувством, обращаясь к висящему на стене портрету). Сигизмунд, я всю жизнь завидовал тебе. Твоей хватке, твоей неукротимой энергии. Прости меня! Да будет земля тебе пухом!
Казимир Иосифович : Каким ещё пухом! Я только давеча, на прошлой неделе, занял пять тысяч… Надеялся выплатить из наследства!
Станислав Иосифович : Что ж, мне жаль твоего кредитора. Глупый человек, нашёл, кому одалживать.
Казимир Иосифович внезапно разражается истерическим хохотом и никак не может остановиться.
Казимир Иосифович : Ой… Ой, Стаська… Тут ты прав… Прав, как никогда!
Станислав Иосифович(брезгливо отвер нувшись) : Скажите, господин… э-э… Слюньков, а когда моя дочь сможет вступить, так сказать, в права наследования? Она слишком юна и неопытна, чтобы самой разобраться в подобных вещах…
Диксон(перебивает) : Господа, господа! А веер?
Инга : В самом деле! У дяди была великолепная коллекция восточных раритетов. Может быть, этот веер представляет какую-нибудь невероятную ценность?
Ян : Бумажный-то?
Казимир Иосифович : Да! Где наш веер?.. Бу…(всхлипывает) бумажный…
Слюньков : Я уполномочен сообщить вам, что указанный в завещании предмет действительно был передан мне завещателем и, согласно полученным инструкциям, доставлен сюда, в подмосковное имение усопшего. Однако…
Казимир Иосифович : Какое ещё «однако»? Где наше наследство?
Слюньков : Честно говоря, я пребываю в некотором затруднении… Видите ли, в инструкции сказано, что означенный предмет должен быть передан наследнику в присутствии одного человека, некоего Фандорина Эраста Петровича, который сделает необходимые разъяснения…
Лидия Анатольевна : Фандорин? Милый, не тот ли это молодой человек, о котором говорили в салоне у Одинцовой?
Станислав Иосифович : Да, вне всякого сомнения. Он ведь недавно вернулся с Востока.
И наш Сигизмунд тоже много времени провёл в Китае и Японии.
Диксон : Что за господин Фандорин?
Станислав Иосифович : Чиновник, состоящий при его сиятельстве московском генерал-губернаторе. Молодой, но очень на виду.
Лидия Анатольевна : Рассказывают, будто бы после какой-то трагической истории он долго жил на востоке и превратился в совершенного азиата!
Ян : Ну и где он, ваш азиат?(Нотариусу.) Вы ему писали?
Слюньков : Разумеется.