«А может быть, – подумал Клос, – Бруннер старается при помощи дружбы со мной выведать, над чем работает абвер?» Клос не исключал того, что Бруннер, раздобыв какую-то информацию, сразу же докладывал Гейбелю, хотя особых сенсаций в его рапортах быть не могло, поскольку обер-лейтенант Клос относился к категории тех офицеров, которые умеют держать язык за зубами…
Какая-то новая нотка в голосе Гейбеля оторвала Клоса от размышлений.
– Донесения наших агентов подтверждают данные радиопеленгатора, что на территории нашего округа действуют две агентурные радиостанции. Одну из них нам удалось обнаружить в квадрате А-2. Возможно, что противник передислоцирует радиостанцию в другое место, но об этом мы своевременно узнаем от нашего агента, внедрившегося в отряд этих бандитов. Мы могли бы ликвидировать вражескую радиостанцию уже сейчас, но пока не делаем этого, чтобы дать возможность нашему агенту обнаружить связи партизан с агентурой в городе, где они наверняка имеют своих информаторов…
«Видимо, Гейбель имеет в виду именно радиостанцию Бартека», – подумал Клос.
– Насколько я понял вас, господин оберштурмбанфюрер, – прервал он Гейбеля, – вы располагаете агентурой в партизанском отряде?
– Иногда и нам кое-что удаётся, Клос, – ответил за Гейбеля Рехот, его помощник.
– Я первый вас поздравлю, – без улыбки сказал Клос, – когда вы будете иметь радиостанцию в руках.
– Это мне нравится! Мы должны перед лицом испытаний забыть обо всех наших разногласиях и соперничестве. Ликвидация банд, в особенности тех, что наиболее опасны, которые не только совершают диверсионные акты, но и ведут разведку в нашем тылу, является общей задачей вермахта и службы безопасности! – Гейбель опустился в кресло, ожидая вопросов.
Дальнейшее Клоса не интересовало. Извинившись перед Гейбелем, он попросил разрешения уйти, объяснив это служебными обязанностями.
Войдя в коридор, Клос остановился около открытого окна и с наслаждением вдохнул чистый воздух.
– Действительно, там чертовски душно, – послышался голос за его спиной.
Даже если бы Клос не знал этого голоса, он всё равно почувствовал бы, что это Бруннер. Только Бруннер мог так бесшумно подойти с тыла. Бруннер любил подобные шутки и радовался, когда его неожиданно прозвучавший голос заставлял человека вздрагивать.
Клос не разделял таких шуток.
– Крадёшься как кошка, – заметил он с укором.
– Встретимся вечером, Ганс? Предстоит небольшой покер!
– Как всегда, у пани Ирмины?
– Да, завалимся к ней всей компанией, выпьем…
– Жаль, что не смогу, – ответил Клос. В его голосе прозвучало искреннее сожаление. Он хотел бы пойти к этой польке, которая всё больше интересовала его. Необходимо получше присмотреться к ней.
– Может быть, у тебя свидание? – спросил Бруннер.
– Ты же знаешь. – Клос беспомощно развёл руками, – что шеф прикомандировал меня к военному заводу.
– Что-то слышал. Кажется, испытание нового танка…
– Осторожно, Бруннер, – шутливо погрозил ему пальцем Клос. – Не пытайтесь вытянуть из меня военных секретов.
– Избави бог, Ганс, клянусь, это меня не интересует! – Бруннер громко рассмеялся.
«Пожалуй, слишком громко», – подумал Клос, медленно спускаясь по широкой лестнице здания гестапо.
3
Несмотря на беспокойство, с которым Клос вышел из кабинета Гейбеля, где ещё продолжалось совещание, он был в хорошем настроении.
Теперь он знал об облаве, которую немцы готовили против партизан, о той опасности, которая грозила его товарищам.
«Нужно немедленно предупредить об этом командование партизанских отрядов», – подумал Клос. Его беспокоил также гестаповский агент, подвизавшийся где-то вблизи радиостанции. Следовало сообщить товарищам и об этом.
Клос мысленно перенёсся в недавно прошедшие события.
Эта неделя была для него удачной. Инженер Мейер поступил легкомысленно, оставив его на пять минут в своём кабинете, где на письменном столе были разложены чертежи нового танка.