Вы должны рассказать об этом фон Папену и предупредить его, чтобы он был настороже. Представляю себе, сколько заплатили бы англичане за возможность взглянуть на содержимое сейфа германского посла.
Я не стал объяснять Кальтенбруннеру, что в Анкаре каждый прекрасно понимает, какой важный пост занимает сэр Хью, но поблагодарил его и обещал все это передать фон Папену. Кальтенбруннер снова подошёл к своему столу, взял пачку фотографий и вместе с фотоплёнками передал мне. Я взял их и сразу же начал пересчитывать, боясь, как бы у меня снова не пропал снимок.
Кальтенбруннер посмотрел на меня со злобной усмешкой. Очевидно, ему показалось странным, как я осмелился подумать, что один из моих драгоценных документов мог затеряться — и где? — в этой комнате! Тем не менее он не сказал ни слова, пока я не кончил считать.
— Когда Риббентроп пошлёт за вами, скажите ему, что вы уже были у меня. Что касается ваших будущих сообщений об операции «Цицерон», то вы получите мои личные указания по этому поводу, как только вернётесь в Анкару. Кстати, когда вы уезжаете?
— Не имею представления. Очевидно, это будет зависеть от министра иностранных дел — ведь именно он вызвал меня в Берлин.
Уходя от Кальтенбруннера, я попросил его позвонить Риббентропу и узнать, когда он желает видеть меня. Если Кальтенбруннер при этом сам скажет министру иностранных дел, что сначала я посетил его, у меня, вероятно, будет гораздо меньше неприятностей. Он исполнил мою просьбу. Мне было сказано, что Риббентроп ждёт меня завтра в семь часов вечера.
Итак, в моем распоряжении оставалось много времени. Портфель с секретными фотодокументами я оставил у Кальтенбруннера, который запер его в своём письменном столе. Я решил, что там снимки будут в большей безопасности, чем у меня в номере.
— Я надеюсь, ваше превосходительство, что у вас нет камердинера, — рискнул я немного пошутить.
Но Кальтенбруннер был лишён чувства юмора. Он нахмурился и, бросив на меня пронизывающий взгляд, холодно проговорил:
— Ваши документы будут здесь в полной безопасности.
Он проводил меня до двери.
— Желаю вам удачи. Вам следует пожелать удачи. Помните: доставляемые вами сведения могут иметь огромное значение для будущего Германии.
Я бы не сказал, что был в отличном настроении, выходя, наконец, из мрачного здания имперской разведки.
На следующее утро мне сообщили по телефону, что портфель мне принесут в гостиницу без четверти семь вечера.
В назначенное время я дожидался посыльного с документами в зале отеля «Кайзерхоф». Однако принёс их не посыльный, а два очень солидных господина.
— Нас прислал генерал войск СС Кальтенбруннер. Мы должны проводить вас к министру иностранных дел и присутствовать при вашем свидании с ним.
Ровно без одной минуты семь я в сопровождении двух ищеек Кальтенбруннера входил в министерство иностранных дел на Вильгельмштрассе. В небольшом кабинете нас ожидали заместитель министра иностранных дел фон Штеенграхт и господин фон Альтенбург.
— Вы принесли с собой документы Цицерона? — спросил господин фон Штеенграхт.
— Они здесь, — ответил я, указывая на свой объёмистый портфель.
— Разрешите мне, пожалуйста, взглянуть на них.
Сто двенадцать совершенно секретных английских документов перешли к новому хозяину. Просматривая снимки один за другим, Штеенграхт затем передавал их Альтенбургу. При этом оба они качали головами, говоря вполголоса, как в своё время фон Папен:
— Невероятно… невозможно!…
Затем они объявили мне, что, по мнению министра иностранных дел, Цицерона нам подсунули англичане.
— На первый взгляд, — сказал фон Штеенграхт, снова перебирая фотографии, — документы кажутся подлинными.