Но вместо этого он на цыпочках подошёл к двери, быстро отворил её, а затем молча закрыл. Вернувшись назад, он с облегчением опустился в кресло. В этот момент он в самом деле показался мне странным человеком.
Запинаясь, он начал говорить на плохом французском языке:
— У меня есть к вам предложение — предложение для немцев… Но прежде чем сказать, в чем дело, я прошу вас дать мне честное слово, что независимо от того, примете ли вы его или нет, вы никогда никому не расскажете о нем, за исключением вашего начальника. Ваша болтливость может стоить жизни и вам и мне. Во всяком случае, я позабочусь об этом, даже если это будет последнее, что я сделаю перед смертью, — и он сделал весьма неприятный, но хорошо понятный жест, проведя рукой по горлу. — Даёте мне честное слово?
— Конечно. Если бы я не умел хранить тайн, я не был бы сейчас здесь. Будьте добры объяснить мне, что вам нужно.
И я с нетерпением посмотрел на свои ручные часы. Он тотчас же меня понял.
— У вас сразу появится сколько угодно времени, как только вы узнаете, зачем я пришёл сюда. Моё предложение чрезвычайно важно для вашего правительства. Я…— он запнулся.
Мне хотелось бы знать, вызвана ли эта заминка трудностью в разговоре на французском языке или он хотел посмотреть, как я буду реагировать.
— Я могу передать вам очень важные документы — самые секретные из всех, какие только существуют.
Помолчав немного, он добавил:
— Их источник — английское посольство. Ну, как? Это вас интересует, конечно, не так ли?
Я старался казаться равнодушным. Первой моей мыслью было, что это мелкий плут, ищущий лёгкой наживы. С ним надо быть осторожнее. Незнакомец, словно подтверждая мою мысль, сказал:
— Но я потребую денег за эти документы, — очень много денег. Моя работа слишком опасна, как вы сами понимаете, и если бы меня поймали…
Он вновь провёл рукой по горлу, но теперь этот жест предназначался не для меня.
— У вас есть определённые фонды для подобных «покупок», не так ли? Или, быть может, ими располагает ваш посол? Во всяком случае, ваше правительство обеспечит вас этими средствами. Я хочу получить за документы двадцать тысяч фунтов — английских фунтов стерлингов.
— Чепуха, — сказал я, — об этом не может быть и речи. Мы не располагаем здесь такими суммами. Надо иметь что-то чрезвычайно важное, чтобы назначить такую высокую цену. Кроме того, мне хотелось бы сначала посмотреть эти документы. Они при вас?
Незнакомец откинулся в кресле, и его лицо снова оказалось в тени. Мои глаза уже привыкли к полумраку, и я заметил на его непривлекательном лице улыбку превосходства. Я не знал, что думать. В конце концов, мне абсолютно ничего не известно об этом человеке, кроме того, что он требовал очень большую сумму денег за документы, якобы взятые из английского посольства. Я молчал, и скоро он опять заговорил.
— Я не дурак. Готовясь к этому дню, я потратил годы, тщательно обдумал все стороны дела. Теперь пришло время действовать. Мои условия вам известны. Если вы согласитесь — очень хорошо, если нет…
Незнакомец подался вперёд, и свет от лампы ярко осветил его лицо.
— Если вы не согласитесь, то я предложу эти документы им.
Большим пальцем левой руки он указал через окно, затянутое плотными гардинами, в направлении другого иностранного посольства. После минутного молчания он проговорил сдавленным от злобы голосом:
— Я ненавижу англичан…
Не помню, что именно я ответил ему, но в тот момент мне впервые пришла в голову мысль: а что если незнакомец вовсе и не плут? Может быть, он фанатик? Однако запросил он слишком дорого.
Я предложил ему сигарету. Он принял её, поблагодарив, несколько раз глубоко затянулся и бросил окурок. Подойдя к двери и ещё раз убедившись, что нас никто не подслушивает, он вернулся обратно и встал прямо передо мной.