— Но кто-то в вашем правительстве непременно следит за сохранностью информации, и рано или поздно, когда о болезни заговорят открыто, на тебя падет подозрение. А заговорят о болезни в ближайшем будущем. — Он многозначительно посмотрел на коллегу. — Может, тебе уехать вместе с документами?
Петренко вскинул бровь.
— Попросить политического убежища?
Смит кивнул.
Русский медик покачал головой.
— Нет, не хочу. — Он пожал плечами. — Несмотря на все свои грехи, я был, есть и навек останусь россиянином. Не брошу родину из-за страха. — Он грустно улыбнулся. — Как там говорят философы? Чтобы зло восторжествовало, добропорядочным людям стоит лишь опустить руки? По-моему, верно сказано. Нет, я останусь в Москве, продолжу, как могу, бороться с безумием.
— Prosim, muzete mi pomoci? —прозвучало из тумана.
Вздрогнув, Смит и Петренко повернули головы.
На расстоянии каких-нибудь нескольких футов от них стоял с протянутой рукой, будто прося денег, моложавый на вид человек с весьма суровой физиономией. В мочке его правого уха, проглядывая сквозь длинные, сальные, спутанные темные волосы, блестел крошечный серебряный череп. Вторую руку незнакомец держал в кармане черного пальто. Прямо за его спиной темнели фигуры еще двоих — в похожих одеждах, такого же мрачного вида. И в их ушах поблескивали выполненные в форме черепов серьги. Охваченный дурным предчувствием, Смит шагнул вперед, загораживая плечом невысокого российского ученого.
— Prominte.Простите, — произнес он. —Nerozumim.He понимаю.Mluvite anlicky?По-английски говорите?
Волосатик медленно опустил руку.
— Вы американец, так?
Оттого, каким тоном он задал вопрос, Смита взяла злоба.
— Верно.
— Чудесно. Все американцы богачи, а я бедный. — Взгляд темных глаз Волосатика перескочил на Петренко и вновь устремился на Смита. Он обнажил зубы в неожиданной хищнической усмешке. — И вы согласитесь отдать мне портфель приятеля. В качестве подарка, правильно?
— Джон, — встревоженно пробормотал русский из-за спины Смита. — Они не чехи.
Волосатик услышал его.
— Доктор Петренко прав. Какая проницательность! — Резкое движение, и в руке, которую он до сих пор прятал в кармане, Петренко и Смит увидели складной нож. Секунда, и нож раскрылся. Лезвие было острым точно бритва. — Но портфель вы мне все же отдадите. Сию минуту.
Проклятие, подумал Смит, глядя на мрачную троицу, уже двинувшуюся вперед, чтобы заключить жертв в кольцо. Он сделал осторожный шаг назад и уперся в каменный, спокойно созерцающий Влтаву парапет. Плохи дела, пронеслась в голове пугающая мысль. Попасться без оружия, в густом тумане. Их больше. Плохо, очень плохо.
Когда Волосатик столь небрежно и с такой уверенностью назвал фамилию Петренко, надежда отдать портфель и уйти целым и невредимым вмиг покинула Смита. Мерзавцы не просто уличные хулиганы. Если Смита не подвело чутье, они — истинные профессионалы. Такие не оставляют свидетелей в живых.
Он заставил себя едва заметно улыбнуться.
— Гм... Конечно... То есть, если это настолько важно. Главное, чтобы никто не пострадал, согласны?
— Разумеется, приятель, — ответил обладатель ножа, продолжая зловеще скалиться. — Пусть только чудесный доктор отдаст нам портфель.
Смит под стук учащенно бьющегося сердца набрал в легкие воздуха. Жизнь вокруг как будто замедлила ход, когда в кровь хлынул адреналин и ускорилась реакция. Пригнуться к земле. Давай!
— Policii!Полиция! — заорал он что было мочи. И еще раз, пронзая тягучее туманное безмолвие: —Policii!
— Идиот! — прорычал Волосатик, устремляясь к Смиту и выбрасывая вперед руку с ножом.
Смит успел увернуться. Лезвие просвистело прямо у его лица. Слишком близко! Он нанес мощный удар по скоплению нервных окончаний на внутренней стороне неприятельского запястья.
Волосатик взревел от боли.