- Юрий Михайлович, Вы здесь? – отвлёк его от приятного времяпровождения тревожный голос соседа.
- Да, Валера, - Левченко выключил музыку, поднялся с гамака и подошёл к калитке, где стоял бледный перепуганный мужик средних лет с перевязанной грязным бинтом рукой. – А что у тебя случилось?
- Я проржавевшие отливы на окнах решил поменять, а они уже такие трухлявые были, что в руках у меня рассыпались и даже руку мне поцарапали, - начал объяснять сосед. – Я, конечно, сразу же раны йодом залил и забинтовал и начал дальше отливы снимать. Только чувствую, что рука опухать стала и там, где раны, прямо стреляет…
Юрий Михайлович молча открыл калитку и повёл соседа в свой дачный домик, где на столе разложил чистое полотенце, рядом положил автомобильную аптечку из своей машины и только потом начал разбинтовывать руку соседа. Одного взгляда на глубокие царапины, в которых уже начал появляться гной, было достаточно, чтобы определить начинающееся заражение.
- Иди, закрывай свою дачу и поехали поскорее в больницу, - сказал врач, закрыв раны салфетками с мазью Вишневского и перевязывая руку соседа чистым бинтом. – Тебе рану чистить нужно, а потом будешь у меня в отделении лежать, пока отёк руки не спадёт…
Сосед согласно кивнул головой и ушёл к себе на участок, а Юрий Михайлович, глубоко вздохнув, последний раз оглянулся на свой гамак, закрыл домик и вывел за ворота свою «Шкоду-Октавию». Сосед, нервно кусая губы, подошёл к машине.
- Рука не слушается, - пожаловался он врачу. – А я же сюда на мотоцикле приехал, как мне…
- Конечно, не слушается, - буркнул Левченко. – Она же у тебя так опухла, что - мама дорогая! Садись ко мне в машину, а мотоцикл твой я пока у Васильковских оставлю: они тут всё лето живут, а потом приеду и отгоню его к себе в гараж…
С этими словами Юрий Михайлович взялся за руль старого «Урала», который стоял возле запертых ворот дачи соседа и повёл его вдоль улицы к домику Васильковских, которых попросил до вечера последить за мотоциклом.
…Уже через полчаса он доставил соседа в больницу, где лично вычистил от гноя его раны и уложил его под капельницу с антибиотиками. После этого, оставив свой автомобиль возле больницы, Юрий Михайлович вызвал такси и поехал на дачу, чтобы пригнать оттуда мотоцикл соседа.
Через некоторое время стемнело, Левченко включил дальний свет, и, надо же! Электропроводка, ведущая к этой фаре, где-то имела плохой электрический контакт, из-за чего фара постоянно мигала. Юрий Михайлович в это время слушал одну из своих любимых композиций – «Metal heart», и когда начался проигрыш из «К Элизе» Бетховена, он выключил фару, а затем резко включил, надеясь, что бросок тока при включении приварит плохой контакт.
Ничего подобного! Фара продолжала и дальше мигать случайным образом, а через некоторое время Юрий Михайлович с удивлением заметил, что асфальт под колёсами мотоцикла стал мокрым.
«И когда уже успел здесь пройти дождь, причём, приличный? - подумал он. – Я же ещё час назад здесь ехал, и было сухо, а на небе – ни облачка».
Сбросив и без того невысокую скорость, чтобы не потерять управление мотоциклом, который оказался в ужасном состоянии, Юрий Михайлович поехал дальше, и через некоторое время свет его фар выхватил из темноты лежащий посреди дороги мотоцикл «Ява».
- Только этого сейчас не хватало, - недовольно пробормотал он, останавливаясь возле мотоцикла, чтобы, если это необходимо, оказать помощь пострадавшим, и увидел на обочине другой такой же мотоцикл, придавивший собой ехавших на нём парня и девушку.
Глубоко вздохнув, Юрий Михайлович выключил плеер, вытянул из ушей наушники и достал мобильник, чтобы вызвать «Скорую». Сигнала от станции не было.
- Всё одно к одному, – с этими словами Левченко положил мобильник в карман, припарковал свой мотоцикл на обочине и направился к лежащим на земле людям, чтобы поднять придавивший их мотоцикл.