Таня училась в балетном училище в Ленинграде, но вынуждена была оставить его: ее рост на дюйм превысил
предписанный. А выглядела она воплощением здоровья еще и благодаря своей страсти к фигурному катанию, которым занималась на стадионе «Динамо».
Когда то Таня выступала на соревнованиях в первой команде своего общества. У нее были точеные руки и высокая грудь. Ревнитель классической
красоты мог бы найти мелкие недостатки в ее фигуре: бедра и ягодицы были так развиты физическими упражнениями, что несколько утратили плавные
женственные очертания и чуть чуть походили на мужские.
Красота сержанта Романовой вызывала восхищение далеко за пределами английского отдела управления документации МГБ. Все были уверены, что пройдет
немного времени и кто то из высших чинов заметит ее и сделает своей любовницей. Может быть, и женой.
Девушка налила горячий суп в тарелку, на которой были нарисованы волки, мчащиеся за санями, покрошила туда черный хлеб, села за стол и начала
медленно есть, любуясь красивой блестящей ложкой. Эту ложку она незаметно сунула в сумочку, когда несколько недель тому назад вместо с веселой
компанией ужинала в ресторане «Москва».
Поужинав, девушка вымыла посуду, вернулась к окну и закурила свою первую за день сигарету. В России не принято, чтобы женщины курили при людях,
за исключением ресторана. Если бы она закурила на работе, ее бы немедленно уволили. Из черной тарелки репродуктора, прикрепленного к стене,
доносилось завывание какого то оркестра из Туркменистана. Снова эта ужасная музыка, которую исполняют по радио на радость обитателям варварских
провинций! Неужели нельзя исполнять что то более культурное? Современный джаз, например, или классическую музыку. Музыка, звучавшая сейчас,
казалась ей просто ужасной. И что еще хуже – старомодной.
Резко зазвонил телефон. Таня подошла и сняла трубку.
– Сержант Романова?
Это был голос ее любимого профессора Деникина. Но в свободное время он всегда звал ее Татьяной или даже Таней. Что это может значить?
– Да, товарищ профессор.
Голос в телефонной трубке казался чужим и холодным.
– Через пятнадцать минут, в половине девятого, вам надлежит явиться к полковнику Клебб из Второго отдела. Она ждет вас у себя в квартире номер
1875, на восьмом этаже вашего здания. Вам все понятно?
– Но почему? Что... что случилось?
Ее прервал странно напряженный голос любимого профессора:
– Это все, товарищ сержант.
Девушка посмотрела на телефонную трубку, будто надеясь получить какое то объяснение.
– Алло! Алло! – Трубка молчала.
Таня почувствовала, что от напряжения, с которым она сжимает трубку, у нее болят мышцы. Она медленно наклонилась и опустила ее на рычаг.
Может быть, позвонить ему? Нет, это исключается. Он говорил с ней таким тоном потому, что знал, как знала и она, что все телефонные разговоры
прослушиваются или записываются. Вот почему он не тратил лишних слов. Речь идет о безопасности государства. В таких случаях передаешь, что тебе
было поручено передать, и стараешься забыть об этом как можно быстрее. Тебе удалось избавиться от пиковой дамы, и твои руки снова чисты.
Девушка, не спуская глаз с телефона, прикусила зубами костяшки пальцев. Зачем она понадобилась им? В чем ее обвиняют? Она лихорадочно попыталась
вспомнить события последних дней, месяцев, лет. Может быть, какая то ужасная ошибка на работе и им стало известно об этом лишь сейчас? Или она
рассказала какой то анекдот? Сделала неосторожное замечание и на нее донесли? Это не исключено. Но какое замечание? Когда? Девушка не могла
припомнить ничего похожего.