Ирвинг сначала пропустил это мимо ушей, потом, не глядя на него, произнес:
– Да, детектив Босх?
– У меня создалось впечатление, что вы не удовлетворены результатами расследования. Дело в том, что пресс-релиз точно отражает положение вещей. Я был бы рад сказать вам, что думаю – ребенка на склоне холма убил этот человек. Был бы рад сказать – знаю, что убийца он. Но мы от этого далеки, и если на то пошло, полагаю, придем к противоположному выводу.
– Основанному на чем? – отрывисто спросил Ирвинг.
Босху становилось ясно, в чем цель этого собрания. Он догадывался, что на втором листе был пресс-релиз, который хотел распространить замначальника управления. Там, видимо, все сваливалось на Трента и говорилось, что он покончил с собой, понимая, что его разоблачат. Это позволило бы управлению разбираться с осведомителем Торнтоном без пристального внимания прессы. Избавило бы управление от унизительного признания, что утечка не подлежащей разглашению информации от одного полицейского привела к самоубийству, очевидно, невиновного человека. И дало бы возможность закрыть дело о найденных на холме костях мальчика.
Босх понимал, что все сидящие в кабинете знают: вероятность довести подобное дело до конца ничтожна. Оно привлекало к себе все нарастающее внимание журналистов, и самоубийство Трента предоставляло руководству удобный выход. Можно было взвалить подозрения на мертвого педофила, назвать расследование успешно завершенным и перейти к очередному делу – предположительно с большей вероятностью раскрываемости.
Босх понимал это, но не принимал. Он видел кости. Слышал, как Голлиер перечислял повреждения. Твердо решил в той прозекторской найти убийцу. По сравнению с этим установка управления и престиж руководства были второстепенными.
Босх достал из кармана куртки записную книжку, раскрыл на странице с загнутым уголком и уставился туда, словно читая многочисленные записи. Но там была всего одна запись, сделанная в субботу в прозекторской:
44 места с отдельными травмами.
Он не сводил взгляда с этой цифры, пока Ирвинг не заговорил снова:
– Детектив Босх? Я спросил – основанному на чем?
Босх поднял голову и закрыл книжку.
– Основанному на разрыве во времени – мы полагаем, что Трент поселился там, когда мальчик уже был похоронен – и на анализе костей. Ребенок подвергался жестокому обращению в течение очень долгого срока – с раннего детства. Это не согласуется с тем, что Трент убийца.
– Анализ сроков и костей не является решающим, – возразил Ирвинг. – Независимо от полученных данных все-таки существует вероятность – пусть и незначительная, – что это преступление совершил Николас Трент.
– Весьма ничтожная вероятность.
– Что дал сегодняшний обыск в его доме?
– Мы забрали старые рабочие башмаки с засохшей грязью между рубчиками на подошвах. Ее будут сравнивать с образцами почвы, взятыми на месте обнаружения костей. Но результаты точно так же не будут решающими. Даже если образцы совпадут, Трент мог ступать в эту грязь, гуляя позади дома. С точки зрения геологии это часть одного отложения.
– Что еще?
– Ничего особенного. Мы нашли скейтборд.
– Скейтборд?
Босх объяснил, что по телефону поступило сообщение, которое не успел проверить из-за самоубийства. Он видел, как Ирвинг воодушевляется возможностью связать обнаруженный у Трента скейтборд с костями на холме.
– Займитесь этим в первую очередь, – произнес он. – Выясните все и немедленно мне доложите.
Босх лишь кивнул.
– Слушаюсь, сэр, – произнесла Биллетс.
Ирвинг молча уставился в страницы на столе. Наконец взял лист, который не зачитывал – Босх догадался, что это пресс-релиз с извращенными фактами, – и повернулся. Сунул его в бумагорезку, она громко завыла, уничтожая документ. Потом повернулся снова и поднял оставшийся.
– Констебль Медина, можете передать это прессе.