По ее совету и с одобрения Тересы Корасон поиски и раскопки были прекращены вечером в пятницу до дальнейшего развития событий.
Босх не возражал. Он понимал, что большие усилия принесут ничтожные результаты, и полагался на экспертов. Кроме того, ему не терпелось приняться за исследование и опознание костей – этим почти не занимались, пока они с Эдгаром работали только на Уандерланд-авеню, наблюдали за сбором вещественных улик, обходили дома и собирали первоначальные сведения.
В субботу утром они встретились в вестибюле здания судебно-медицинской экспертизы и сообщили секретарше, что у них назначена встреча с доктором Уильямом Голлиером, работавшим по договору судебным антропологом.
– Он ждет вас в прозекторской А, – сказала секретарша, получив подтверждение по телефону. – Знаете, как туда пройти?
Босх кивнул, и дверца прохода с жужжанием открылась. Они спустились лифтом в цокольный этаж, где на них сразу же пахнуло смесью запахов химикатов и гниения, которой нигде больше не встретить. Эдгар тут же взял из раздаточного устройства бумажную дыхательную маску и надел ее. Босх пренебрег этим.
– Напрасно, Гарри, – промолвил Эдгар, когда они пошли по коридору. – Знаешь, что все запахи содержат в себе частицы вредных веществ?
– Спасибо, что просветил, Джерри.
Им пришлось остановиться, так как из одной прозекторской выкатывали тележку. На ней лежал обернутый пластиком труп.
– Гарри, ты обращал внимание, что их завертывают так же, как буррито [2] в «Тако-Белл» [3] ?
Босх улыбнулся человеку, толкавшему тележку.
– Вот потому я и ем буррито.
– В самом деле?
Босх, не ответив, двинулся дальше.
Прозекторская А была закреплена за Тересой Корасон для тех редких случаев, когда она оставляла свои административные обязанности главного медэксперта и производила вскрытия. Видимо, она разрешила Голлиеру работать там, поскольку изначально взялась за это дело. После истории с запертой дверью туалета Корасон не появлялась на Уандерланд-авеню.
Они распахнули двухстворчатые двери прозекторской, их встретил человек в джинсах и гавайской рубашке.
– Пожалуйста, называйте меня Билл, – сказал Голлиер. – Насколько я понимаю, у вас было два нелегких дня.
– Совершенно верно, – согласился Эдгар.
Голлиер дружелюбно кивнул. Это был мужчина лет пятидесяти, черноволосый, темноглазый, с приятными манерами. Он указал на стол для вскрытия, стоявший посреди комнаты. Собранные под акациями кости были разложены на листе из нержавеющей стали.
– Ну, давайте расскажу вам, что здесь делается. По мере того как поисковики собирали улики, я осматривал их, проводил рентгенографию и старался разложить по местам части этой картинки-загадки.
Босх подошел к столу. Кости образовывали неполный скелет. Особенно бросалось в глаза отсутствие нижней челюсти, костей левой руки и ноги. Очевидно, их давно откопали и далеко унесли рывшиеся в неглубокой могиле звери.
Все кости были помечены: крупные – наклейками, маленькие – привязанными ярлыками. Босх знал, что пометки обозначают, в каком квадрате сетки была обнаружена каждая.
– Кости способны поведать многое о том, как человек жил и умер, – мрачным тоном произнес Голлиер. – В делах о жестоком обращении с детьми кости не лгут. Они становятся неопровержимыми уликами.
Босх взглянул на него и обнаружил, что глаза у него не темные, а синие, глубоко посаженные и немного печальные. Доктор смотрел на стол с костями. Через несколько секунд оторвался от своих раздумий и произнес:
– Начну с того, что мы многое узнаем по найденным костям. Но должен сказать вам, что я был консультантом по различным делам, однако данное меня удручает. Я смотрел на эти кости, делал записи, а потом увидел, что блокнот в мокрых пятнах. Я плакал. Плакал и не сознавал этого.