Грустно, а по проспекту Кинтана все лилась томная мелодия аргентинского танго, только звуки стали печальнее, предвещая неизбежную вспышку ярости и трагический финал.
— У меня все хорошо, — тихо сказала Тори, по-прежнему не глядя на мужчин, продолжая вслушиваться в музыку, и, как если бы танго было живым существом, пыталась услышать биение его сердца.
— У тебя все хорошо, — согласился Эстило и ласково похлопал по руке Тори своей широкой и сильной ладонью. — Я просто думаю, что если человеку скучно, ему надо развеяться. Буду рад, если ты проведешь сегодняшний вечер у меня дома. Соберутся друзья. Обязательно приходи, если, конечно, считаешь себя моим другом. — Помолчав с минуту, он добавил: — Ариель тоже будет.
Тори посмотрела на нового знакомого. Она легко представила, как он скачет верхом в бескрайних пампасах или играет в поло в Палермо Филдз. Что-то в нем было особенное, в этом человеке, к тому же он не был настоящим портеньо, а лишь старался казаться им. Другими словами, Ариель заинтересовал Тори.
— Договорились, — сказала она.
— Вот замечательно. Тогда до вечера, — Эстило с сияющей улыбкой поднялся из-за стола.
Секунду-другую Ариель сидел, глядя Тори в глаза, затем взял ее руку и поцеловал. Мужчины удалились, Тори заказала бренди. Крепкий напиток вызвал у нее грусть о несбывшихся надеждах, желаниях, она вспоминала людей, которые когда-то волновали ее, но эти чувства давно превратились в пепел.
* * *
Квартира Эстило занимала весь последний этаж безликого многоэтажного здания, которыми была застроена Ре-колета. Дом находился в нескольких кварталах от кладбища, и то, что друг Тори жил именно по этому адресу, не было простым совпадением. Наверное, подобный выбор характеризовал портеньос как нельзя лучше: они не теряли интереса к своим мертвым, и получалось так, что давно ушедшие в мир иной люди мистическим, непонятным образом всегда незримо присутствовали среди живых...
Квартира, обставленная в соответствии с требованиями итальянской моды — богато и изысканно, — занимала огромную площадь. Каждый предмет мебели демонстрировал мягкие, сглаженные линии и обивку из дорогих тканей от Унгаро и Миссони.
Шикарная меблировка и прекрасный дизайн апартаментов Эстило были заслугой нынешней его любовницы — потрясающей черноволосой аргентинки Адоны представительницы местной аристократии. С точки зрения Тори, эта женщина в чем-то была похожа на нее, — не довольствуясь одними только любовными отношениями, она заставляла Эстило брать ее с собой, когда он отправлялся по делам в джунгли, причем ее присутствие приносило немалую пользу: красота и ум обезоруживали недругов Эстило и помогали решать возникающие проблемы.
Буэнос-Айрес — город снобов, но Адона, коренная жительница столицы, не была такой, как другие высокомерные хозяйки богатых домов; она относилась к людям с искренней любовью.
Тори и Адона обрадовались встрече и тепло обнялись, напоминая сестер, соскучившихся после долгой разлуки. Они пошли на кухню, где суетились слуги, раскладывая еду на серебряные гравированные блюда. Адона, не взглянув в их сторону, сочувственно обратилась к подруге:
— У тебя усталый вид, Тори.
— Возможно, но эта усталость — от безделья.
Адона согласно кивнула:
— Я хорошо тебя знаю. Тебе необходимы сильные чувства и опасные ситуации. Тебе надо жить, ощущая себя на краю бездны? Но, по-моему, это ненормально.
— Эстило сказал мне сегодня днем то же самое.
— Он тебя любит, Тори. Поначалу, признаюсь, я сильно ревновала.
— Совершенно напрасно.
— Но Эстило вовсе не ангел, да и кто святой? Я или, может, ты?
— Нет, я не святая.
Внезапно Тори представился Грег, паривший, подобно ангелу, над Землей.