- Как ты? – Спрашивает Норин, помешивая еду в сковородке. Она отворачивается. А я и не удивляюсь. За то короткое время, что мы общаемся, я уяснила, что Норин скрывает все свои чувства. Правда, теперь я догадываюсь почему.
- Он передавал тебе привет.
- Как мило с его стороны. Вот только это не ответ на мой вопрос, Ариадна.
- И сказал, что скоро вернется.
- К сожалению, об этом мне известно и без его предупреждений… – Норин спокойно переставляет еду с горящей конфорки и потирает руки о фартук. – Ты проголодалась?
- Не знаю. Об этом я еще не успела подумать.
- А что об этом думать? – Спрашивает Мэри-Линетт и похлопывает по креслу рядом с собой. В правой руке у нее яблоко. Так и знала. – Расскажи, что у тебя за способности?
Смотрю тетушке прямо в глаза и на выдохе произношу:
- Встань. – Мэри-Линетт встает. – Выкинь яблоко. – Она подходит к мусорной урне, послушно выбрасывает яблоко в пакет и переводит на меня ошеломленный взгляд.
- Управляешь разумом?
- И порчу себе жизнь, - плюхаюсь за стол и устало ударяюсь лбом о его поверхность.
- Неудивительно. – Ровным голосом отрезает Норин.
- Что я порчу себе жизнь?
- Что ты управляешь разумом. – Она стягивает фартук, вешает его на крючок и вдруг садится напротив, сомкнув в замок пальцы. Я растерянно приподнимаю на нее взгляд.
- В каком смысле?
- Реджина умела нечто подобное. Копалась в тебе, будто ты миска с конфетами.
- Она могла забрать воспоминания или боль. – Поясняет Мэри-Линетт. – Очень часто ее способности помогали нам скрывать свои просчеты с людьми в Астерии.
- Она забирала тревогу, подозрение, отчаяние. – Норин произносит это с болью. Мне вдруг кажется, что ей тяжело об этом вспоминать. – Мы всегда держались с ней рядом, мы знали, что она возьмет за руку и станет проще.
Норин нервно дергает уголками губ, а Мэри-Линетт кладет ладонь ей на плечо. Разве так выглядят ведьмы? Так невыносимо беззащитно? Вряд ли.
- Я видела ее. Маму. – Тетушки вновь синхронно глядят на меня, а я усмехаюсь. – И, да, я знаю, что это странно. Но она приходила. Рассказала, что делать.
- Ты все-таки видишь призраков, – выдыхает тетя Мэри и покачивает головой, – мне кажется, здесь что-то не так. Ведьмы не видят мертвых, Ари. Для этого нужно провести не один ритуал, и то не факт, что сработает.
- Мама сказала, этому есть объяснение.
- И какое? – Ровным голосом интересуется Норин.
- Она назвала имя. Кажется, – морщусь, – Ноа. Да. Ноа Морт.
- Ноа Морт? – Недоверчиво переспрашивает Мэри-Линетт и усмехается. – Шутишь?
- К то это? Вы его знаете? Мама сказала, я должна с ним встретиться.
- Обычно не такого детям своим желают. – Продолжает нервно улыбаться Мэри и на Норин смотрит недоуменным взглядом. – Может, Джин с ума сошла на той стороне?
- А, может, мы чего-то не видим на этой.
- Это безумие. Отправлять Ари к Ноа.
- Но Реджина ведь не просто так сказала об этом, верно?
- Вы объясните мне, кто такой Ноа Морт, или нет?
- Подожди. – Восклицает Мэри и сводит брови. – Это серьезно. Мы должны…
- …придумать ложь? Дать вам время? Нет уж. Больше никаких тайн.
- Но Ари…
Я неожиданно для самой себя подаюсь вперед. Мне осточертело ничего не знать! И я устала задавать вопросы, но не получать ответов. Теперь эту проблему можно решить.
- Говорите. – Командным голосом произношу я и гляжу на тетушек. – Ноа Морт. Кто это? Отвечайте прямо сейчас.
Принуждение срабатывает моментально, но слабее оказывается Мэри-Линетт. Ее рот открывается на несколько миллисекунд быстрее, чем рот Норин, и она бросает:
- Смерть.
- Что? – Вскидываю брови. – Не поняла.
- Ариадна Мари Блэк! – Возмущенным тоном причитает Норин и встает из-за стола. Я измучено закатываю глаза к потолку. – Ты использовала на нас свою способность?
- Ну, а что мне остается? Вы опять не говорите правду.
- Не делай так больше!
- Тогда отвечайте. Что еще за смерть? Это шутка?
- Нет. – Норин недовольно сплетает на груди руки. – Ноа Морт – это Смерть.
К такому меня жизнь не готовила.
Я откидываюсь на стуле и растерянно хлопаю ресницами. Они ведь врут, верно? Так ведь не бывает, и Ноа Морт – старый мамин друг, у которого жена, ребенок и милый пес.
- Смерть, – хриплый голосом повторяю я и, поджав губы, киваю, – отлично. Мама не хотела, чтобы я умирала, и потому послала меня навестить Смерть. Я правильно толкую?
- Видимо.
- И Смерть – это мужчина, что как бы очень странно, и носит он плащ, с косой такой по улицам ходит. Людей забирает. Списки ведет.
- Я ни разу не видела его с косой и в плаще. Но в остальном ты права, Ари. – Норин коротко кивает. – Списки он определенно ведет, иначе сбился бы давно со счета.
- И с ним можно просто так увидеться?
- Нужно записаться на прием.
- Записаться на прием? – Ошеломленно переспрашиваю я.
- Да. Очередь к нему большая. Возможно, сразу он тебя не примет.
- И телефончик у вас есть?
- Да. Завалялся где-то в тумбочке. – Кивает Мэри. – Я пойду, посмотрю.
Тетя поднимается из-за стола, а я ошарашено округляю глаза. Что, твою мать , здесь происходит? Мэри-Линетт уходит, я провожаю ее оторопелым взглядом, а потом вновь на Норин смотрю и взмахиваю руками.
- Серьезно? Записаться на прием к Смерти у секретаря?
- Ну, а ты как хотела, Ари? – Спокойным голосом интересуется тетя, облокотившись спиной о разделочный стол. – Управлять разумом можно, а встретиться со Смертью – нет?
- Ну, не знаю. Звучит это дико.
- Как и все, о чем мы здесь разговариваем.
- Не могу поверить. – Сдавливаю пальцами виски и зажмуриваюсь. – Дурдом.
Тетя молчит какое-то время, а затем я чувствую ее ладонь на своем плече. Когда мне вновь удается разлепить веки, Норин сидит прямо передо мной, на корточках. Ее голубые глаза пристально смотрят на меня, с пониманием и сожалением. Она заботливо заправляет локон волос мне за ухо и выдыхает.
- Ты должна еще кое о чем мне рассказать, Ари.
- О чем?
- О проклятье. – Она замолкает и наклоняет голову. Во мне тут же все сжимается. Не знаю, как подобная мелочь вылетела из моей головы. – Оно у каждой из нас есть.
- И в чем заключается проклятье Мэри-Линетт?
- Люцифер , – она произносит его имя очень осторожно и благоразумно, – рассказал тебе о восьми языческих праздниках?
- Говорил что-то. Но я ничего не поняла.
- Это известные нам празднования, но занесенные в иной список… Ежегодный цикл фестивалей, существующий у последователей Викки. Неоязычников.
- Любителей Пентаграммы? – Горько усмехаюсь я.
- Любителей Дьявола, да. Самайн, Йоль, Имболк, Остара, Белтайн, Лита, Лунаса и Мейбон. Это особенные числа для нас. Мы расплачиваемся в эти дни за то, что отдали ему свою жизнь, взамен получив силы. – Норин проходится пальцами по тату на моей шее.
- И каким образом расплачиваемся?
- Каждый по-своему. Мэри-Линетт в эти дни не может находиться рядом с людьми, у нее в голове так много информации, что ей становится плохо. Она ведь видит и слышит не так, как обычные люди. В эти праздники сила буквально вырывается из нее. Она уезжает.
- И куда?
- Туда, где нет людей и их голосов… У Мэри безобидное проклятье, Ари. Ей повезло. Способности лишь те в ней усиливаются, которые всегда у нее были; которые есть у всех людей, но просто в ней развиты с большей мощью. Она становится сильнее, лучше видит и слышит. Это сводит ее с ума. Ей больно, да. Но она справляется. Это не трудно, когда ей есть куда бежать, и где спрятаться. Иногда она даже остается дома и следит за мной.
- А…, – нерешительно пожимаю плечами, – а какое у тебя проклятье?
Норин неуверенно улыбается и выпрямляет спину. Ее тень накрывает мое лицо. Она отходит в сторону, наливает себе воды и тихо произносит:
- В отличие от многих ведьм, мое проклятье не связано с моей способностью лечить, Ари. Но оно связано с моим прошлым, что делает его таким опасным.