- Ари, я понимаю.
- Не понимаешь. Ведь я должна хотеть! Я должна присоединиться к ним. Я должна испугаться той жизни, в которой я стану похожей на вас ! – Закрываю глаза и неторопливо опускаю плечи. Что я говорю. Мне стыдно за свои слова. Но это правда. Я только начала с нового листа эту жизнь. Только преодолела тот резкий поворот, что норовил забрать все, что было важным. А теперь новое испытание? Новое сомнение? – Как я могу поступить правильно, если нет правильного варианта?
Тетя Норин проходится руками по лицу, заправив за уши волосы, а затем осторожно кладет ладони мне на плечи.
- Всем нам было страшно , Ари. Но мы приняли одинаковое решение. М ы выбрали не смерть, а жизнь. Е сли ты думаешь, что в этом доме тебя будут осуждать, ты ошибаешься.
- Я хочу вновь увидеть маму.
- Я тоже, дорогая. - Срывающимся шепотом, отвечает Норин и поджимает губы. - Но Реджины больше нет. Она погибла, а ты осталась в живых. Может, это знак?
- Какой знак? Пойти на сделку с Дьяволом? Но что со мной будет? Кем я стану?
- Не бойся.
- Но мне страшно.
- Знаю, но у тебя нет выхода. - Чеканит она, взглянув мне в глаза так пристально, что у меня перехватывает дыхание. Глаза у моей тети небесно-голубые, полные знаний, боли , мудрости. Она смотрит на меня, а я ей вдруг верю. – Ты не умрешь сегодня.
- Но…
- Не умрешь. Я через многое прошла, но я дышу и стою перед тобой. И ты сможешь.
Я устало прикрываю глаза и киваю. Рана на шее взвывает с новой силой. Ноги слабо подкашиваются , и я едва не падаю на тетю Норин. Но внезапно мне больше не хочется так бояться. Не хочется плакать , хочу быть смелой и хочу преодолеть ужас внутри. Поднимаю голову и смахиваю со щек слезы. Это то, кто я есть.
Я могу бояться Дьявола, людей, обстоятельств. Но я не должна бояться самой себя.
- Ари, – едва слышно протягивает Мэтт и растерянно покачивает головой, – куда ты?
Не хочу отвечать. Он недовольно подается вперед, но его останавливает тетя Мэри. Уверена , сил у нее справиться с Мэттью хватит. Вопрос лишь в том, кого именно нужно в руках удержать: здравомыслящего Мэтта или моих странных тетушек. Поправляю волосы и, слабо покачнувшись, направляюсь к себе в комнату.
Наверное , я сошла с ума, но, кажется, я собираюсь заключить сделку с Дьяволом.
ГЛАВА 12. СЛОВО ЛЮЦИФЕРА.
Я не закрываю дверь. Не успеваю. Перед глазами все переворачивается, и я невольно врезаюсь в стену, закрыв от боли глаза. В голове проносится гул, в ушах звенит. И хотела бы я оказаться в другом месте, но не получится. Я здесь, потому что иногда выхода нет. И я бы солгала, если бы сказала, что меня устраивает такой расклад.
Обладать силой и заставлять людей делать то, что тебе нужно – полезнейший дар. В большинстве своем люди только и делают, что мечтают о подобной возможности. Но мне, к сожалению, открывается перспектива не только на счастливое будущее.
Я бы назвала это семейным проклятием.
Отлипаю от стены и вяло встряхиваю головой. Руки наливаются свинцом. Я делаю несколько шагов вперед, выпрямив спину, а затем присаживаюсь на край кровати. Нужно сделать то, что сделали тетушки; то, что сделала моя мать. Но неожиданно я понимаю, что не имею ни малейшего представления о том, как это работает. Позвать его? Выкрикнуть в окно его имя? Написать буквы на запотевшем зеркале в ванной?
Измученно улыбаюсь и прикрываю ладонями ледяное лицо. Я и не представляла, что так сильно замерзла. Окна открыты. Н адо закрыть. Но у меня совсем нет сил.
- Нужно нарисовать перевернутый треугольник. – Внезапно говорит знакомый голос, и я застываю с руками, прикрывающими глаза.
Сердце вспыхивает подобно факелу. Внутри происходит нечто невообразимое, и мне становится так невыносимо больно, что каждое нервное окончание взвывает и сливается в один гремящий звук. Набираю, как можно больше воздуха, а мне все равно не хватает.
- Не бойся. Страх отступает, когда ты смотришь ему в глаза.
Я порывисто опускаю руки, распахиваю глаза и неожиданно вижу того человека, из-за которого жизнь больше не имеет смысла. Ведь рядом его больше нет.
- Мам , – срывающимся голосом, шепчу я и ощущаю, как по щеке скатывается слеза.
- Я здесь, дорогая.
Стремительно подрываюсь на ноги. Меня пошатывает. Я все равно выпрямляюсь, не собираюсь останавливаться, никогда не остановлюсь. Тяну к маме руки, они дрожат, в них больше нет сил. И мама ко мне тянется. Прекрасная , живая Реджина Монфор делает один широкий шаг ко мне навстречу, а затем наши пальцы сталкиваются и проходят друг через друга. Я ошеломленно застываю, услышав, как в груди разбивается на миллионы осколков сердце, а она глядит на меня широкими, карими глазами и прикусывает дрожащие губы.
- Прости, дорогая. – Шепчет она.
- Мам, мама, – я осматриваю ее бегающим взглядом, хватаюсь руками за волосы и на нее гляжу так пристально, одержимо, боясь даже моргнуть, – ты здесь, ты пришла ко мне.
- Я никуда и не уходила, Ари.
Я начинаю плакать. Слезы скатываются по моим щекам, я их смахиваю порывисто и зло, потому что не хочу быть слабой. Но ничего не выходит. Мне так плохо. Так больно. Я вижу маму. Она здесь. Передо мной! Но я даже не могу к ней прикоснуться.
- Все в порядке, дорогая. – Робко улыбаясь, говорит она, а я мотыляю головой.
- Нет.
- Ари, пожалуйста…
- Нет, мама. Все очень плохо. – Прикрываю ладонью губы и упираюсь о стену.
- Не говори так.
- Но это правда. Тебя больше нет. И папы нет. И Лоры.
- Тише… – Мама подходит ко мне. У нее удивительно красивые руки. Пальцы тонкие и изящные, как у пианиста. Она проходится ладонью в нескольких миллиметрах от моей пылающей щеки, а я зажмуриваюсь и представляю, что она со мной рядом, что она смогла ко мне прикоснуться. Тепло расплывается по коже, и наплевать, что мамы больше нет, она не призрак! Нет. Она теплая, она живая. И руки у нее мягкие, нежные. – Мы всегда были с тобой рядом. Даже тогда, когда ты нас не видела, Ари.
Я открываю глаза и изучаю знакомое мне лицо. Шоколадные волосы, ровные, густые брови. Родинка на щеке. Морщинки почти не видны, разве что у губ, она часто улыбалась.
Мы с ней не похожи. Ни капли. У нас абсолютно разная форма лица, волосы и глаза. У нее широкие скулы, как у Мэри-Линетт , а у меня более узкие, как у Норин. Но при этом, когда я двигаюсь, я невольно повторяю ее движения. Когда говорю, произношу ее слова.
Мы с ней совершенно разные внешне. Но внутри – зеркальное отражение.
Раньше я не хотела быть такой же, как она. Раньше я ни черта не понимала. Теперь у меня вспыхивает что-то в груди, едва я кажусь себе на нее похожей, и я горжусь этим, мне хочется быть моей матерью, потому что она была удивительной и смелой женщиной.
- Почему ты не рассказала? – Спрашиваю я едва слышно. – Почему скрывала, что…
- … я ведьма ? – Мама взмахивает рукой, как часто делала, когда пыталась выиграть время, и вновь переводит на меня темный взгляд. – Я хотела тебя защитить. Тебя и Лору, я не хотела, чтобы вы знали об этом мире. Он опасен. И опаснее всего в нем не чудовища, а мы сами, Ари. Наши желания. Возможности.
- Ты боялась, что я перейду черту? Не смогу контролировать себя?
- Нет. О чем ты? Несмотря на то, что ты эксцентрична и, порой, упряма, ты добрая. Я ведь знаю тебя. Если ты и поступишь не по совести, то по определенной причине.
- Тогда почему…, - меня резко манит вниз. Комната темнеет, я вовремя ухватываюсь за край стола и застываю со стиснутыми до боли зубами. Что же это такое? Колени слабо трясутся. Меня внезапно тошнит, и я ощущаю, как по спине безжалостно пробегает холод.
- У тебя совсем немного времени. – Взволнованно причитает мама. – Пожалуйста, ты должна сделать то, что я скажу. Слышишь?
- Но ты ведь не хотела, чтобы я стала такой. – Смотрю на нее. – Что изменилось?
- Все изменилось. Теперь ты можешь умереть.