Часа в четыре мы поймали такси и отправились в отель. Зажегся красный светофор, машина остановилась. На углу, прислонясь к сине-белому автомобилю, стояли двое полицейских в бейсбольных кепках и темных очках. У них на груди красовались жетоны с фамилиями. Прямо перед ними две девчонки пытались подзаработать на проезжавших, протирая стекла авто. Удавалось им это плохо. За спиной стражей порядка долговязый тип в каких-то лохмотьях справлял малую нужду прямо на боковое стекло чьей-то машины. Полицейские курили и с деловым видом оглядывали территорию.
Движение увлекло нас дальше, мимо пляжа Ипанема и того злополучного места. Фавела, нависшая над пляжем на краю обрыва, казалась оживленной, но мирной. Где-то там обитали и те, кто напал на меня.
Изабель погладила мою руку.
– Попытайся забыть.
– Постараюсь. – Я отвернулся, до конца поездки мы молчали.
На этот раз мы пошли в мой номер и продолжили начатое вчера. Мы уже не торопились и предавались любви долго и со вкусом. Наши тела блестели от соли и солнца.
Потом, когда мы отдышались, я задал ей вопрос, который стал для меня очень важным.
– Мы будем видеться в Лондоне?
– Конечно.
Я облегченно выдохнул.
Рассеянно перебирая ее волосы, я размышлял о том, куда нас все это может привести. Отношения с Джоанной были единственной серьезной связью за всю мою жизнь. Мы прожили вместе пять лет – пять лет, которые теперь казались мне потраченными впустую. Конечно, бывали у нас и хорошие времена, но сейчас они как-то не приходили на ум. Зато я хорошо помнил ежедневные стычки из-за мелочей, в которых всегда уступать приходилось мне. Когда она наконец сбежала с Уэсом в Америку, я только обрадовался своей вновь обретенной свободе.
С тех пор я старательно избегал близких отношений. Я встречался с женщинами, но никогда не заходил далеко. Я побаивался серьезности в чувствах и ревниво оберегал свою свободу. До сих пор.
Изабель была совсем другая. Сильная, независимая, естественная, добрая, нежная. И ослепительно, возмутительно красивая.
Я говорил себе, что ради нее стоит рискнуть, – убеждая себя так, словно я действительно мог владеть своими чувствами. Да нет, конечно же, не мог. Я уже давно потерял от нее голову. И теперь жил в радостном предвкушении будущего.
Хотя Dekker был в тысячах миль от нас, назавтра нам предстояло возвращаться в Сан-Паулу, чтобы продолжить работу над проектом. Но по возвращении в Лондон я сразу же подам заявление. Интересно, как Рикарду это воспримет? Вряд ли с удовольствием. А Эдуарду? Меня передернуло.
– Это правда, что младшенький когда-то убил? Какого-то студента?
Изабель ответила не сразу. Ее голова по-прежнему покоилась на моей груди.
– Нет. Неправда, – наконец сказала она.
– Честно говоря, меня бы это не удивило. Но... Что ж, значит, еще один миф.
– Не совсем.
Я молчал, ожидая продолжения.
– Студента убил Рикарду.
– ???
Она приподнялась, опершись на локоть.
– Все произошло абсолютно случайно. На одной вечеринке в Каракасе. Парень крепко подвыпил и ударил Росса, который просто болтал со своей подружкой. Тот в ответ ударил его сильнее, чем хотелось бы, и парень, перевалившись через перила балкона, упал вниз с четвертого этажа. Вот такая грустная история.
– Значит, Эдуарду ни при чем?
– Не совсем. Было множество свидетелей, друзей того студента. Приехала полиция, Рикарду очутился в тюрьме. Но тут появился Эдуарду и все уладил.
– Как?
– Не знаю. Но он уже тогда умел делать такие вещи.
– Он сам тебе об этом рассказал?
– Да. Он до сих пор испытывает чувство вины. И благодарности к брату.
– Надо думать...
Его чувство вины было мне понятно. Я хорошо помнил тот вечер в Оксфорде, когда Джейми сцепился с двухметровым черным регбистом из университета Кейптауна.