– Сегодня мы осторожненько начнем расставлять биды, чтобы посмотреть, что можно прибрать к рукам. Но не подталкивайте клиентов к продаже, разве что они сами захотят. Всегда есть шанс промахнуться, а остаться в дураках не хотелось бы. Вопросы есть?
Вопросов не было.
– Что у нас еще?
Карлус Убеда, глава отдела рынков капитала, взял слово.
– Только один вопрос. Завтра нам нужно выходить с бидом на мексиканский контракт. Два миллиарда долларов, пять лет. – Карлус имел в виду, что мексиканское правительство намерено взять на рынке два миллиарда долларов под выпуск облигаций и теперь хочет, чтобы мы назвали цену бумаг, при которой мы согласились бы стать соуправляющими.
– Два миллиарда! Я думал, что они нацеливались на миллиард. Два – это огромная сумма. Почему так много?
– В этом году им придется выплачивать серьезные деньги по прежним долгам. К тому же ты знаешь мексиканцев. Они обожают показывать всему миру, что в состоянии проворачивать такие контракты, которые другим и не снились.
– Не самое удачное время тешить свое самолюбие. Какая доходность, по-твоему, нас устроит?
– Думаю, нам придется втискиваться в десять процентов.
Рикарду поморщился.
– Тесновато...
– Конкуренция серьезная.
– Хорошо. Итак, ребята, поспрашивайте своих клиентов, что они слышали насчет Мексики. Может быть, удастся выяснить, с какими ценами подъезжают конкуренты. Но обязательно давайте всем понять, что мы считаем десятипроцентный доход минимальным для этой эмиссии.
Летучка закончилась.
Джейми подмигнул мне и потер руки.
– Сегодня развлечемся от души.
Джейми сел на телефон и принялся обзванивать своих постоянных клиентов. Он казался спокойным, словно это был еще один рядовой день, однако все беседы сегодня были четкими и конкретными, без обычной приятельской болтовни.
Сейчас он обсуждал наши цены с Крисом Фрюэром, инвестиционным менеджером лондонской группы Colonial and Imperial.
– Ты что-нибудь слышал о новой мексиканской эмиссии? – поинтересовался Джейми.
– Слышал. В Bloomfield Weiss намекнули, что скоро могут выйти на рынок с этим контрактом.
– Серьезно? О какой доходности речь?
– Чуть больше десяти процентов. Вы тоже в игре?
– В игре ли мы? – Джейми фыркнул. – Конечно, мы в игре! Я дам тебе знать, когда прояснятся детали.
– Эй, Джейми! Прежде чем положишь трубку, еще раз: бид на "аргентинки" 68,5?
– Верно.
– Думаешь, удержится, если выбросим на рынок облигаций миллионов на десять?
– Удержится и при десяти, и при пятидесяти, – сказал Джейми. Он понизил голос до шепота. – Но на твоем месте я бы пока не слишком торопился.
– Да? – В голосе Фрюэра почувствовался живой интерес. Парень был далеко не дурак. – А почему?
– Я мог бы развести бодягу на предмет экономических показателей и всякого такого прочего, но жалко времени. Скажу просто, что они пойдут вверх.
Фрюэр задумался на секунду.
– Хорошо. Пока придержу. Посмотрим, как лягут карты.
– Разумное решение. Кстати, Крис...
– Да?
– Надеюсь, ты не бросишься покупать?
Фрюэр рассмеялся.
– Конечно, нет. Держи меня в курсе.
Когда Джейми положил трубку, я задал ему вопрос, не дававший мне покоя.
– Слушай, а это вообще честно?
– Ты о чем?
– О том, что мы подталкиваем облигации вверх, но не даем нашим клиентам рекомендаций покупать.
Джейми улыбнулся.
– Мы же имеем дело не с акциями British Telecom на лондонской бирже. Это дикие, неосвоенные территории развивающихся рынков. Закон джунглей. Именно так ребята вроде нас и делают деньги.
– Понятно...
Принесли сэндвичи, я взял бекон и авокадо на итальянском хлебе. Сходил за кофе. Даже во время ленча звонки и разговоры не прекращались ни на секунду. Примерно в час дня раздался знакомый хлопок в ладоши. Я поднял глаза.