Хозяин кабинета пошелестел бумагами за столом:
– Дело об убийстве расследует Следственный комитет. Но мы тоже не остались в стороне – всё-таки убит высокопоставленный сотрудник силовой структуры.
– Надеюсь, убийца уже задержан?
– Задержан, некий Фирсанов. В убийстве он сознался, всё подробно рассказал.
– Тогда при чём здесь я?
– Вопрос резонный, тем более Фирсанов ни словом о вас не обмолвился.
– Вы меня радуете, – не удержался Володя.
– Не ёрничайте! Незадолго до убийства машину полковника останавливали сотрудники дорожно-патрульной службы. На пассажирском месте сидел человек, по описанию сотрудника полиции очень похожий на вас.
– А вы похожи на моего родного дядю по материнской линии, и что?
Подполковник снова посмотрел в глаза Володе.
«Нет прямых улик, это верно. И Фирсанов в убийстве сознался, и доктора он не видел. Как же его прижать?»
Володя усмехнулся. Зачем полковнику его прижимать? Хочет, чтобы Володя сознался как соучастник? Добыть компромат, чтобы шантажировать? Зачем? Денег у Володи мало, всех накоплений пятнадцать тысяч рублей, и две тысячи в инвалюте, которые он заработал на Викторе и Исааке Соломоновиче. На такие деньги ФСБ наверняка не польстится, мелко.
– Вы не против пройти проверку на полиграфе?
– Детекторе лжи? Вы меня в чём-то подозреваете? Так скажите прямо. И полиграфа я не боюсь. На работе взяток не беру, иностранными шпионами не завербован; что мне скрывать?
Подполковник кивнул и позвонил кому-то.
– Пройдёмте в соседний кабинет.
Володе было любопытно. В институте он подобное устройство видел, рассказывали ему, как оно работает. Если он не запамятовал, на кафедре судебной медицины.
Мужчина в штатском предложил ему сесть и разместил датчики на руках и грудной клетке. Сначала задавал простые вопросы – вроде фамилии. Потом пошли вопросы с подковыркой, затем – про Сарычева.
Володя отвечал спокойно, поскольку вины за собой не чувствовал.
Процедура закончилась.
– Подождите, пожалуйста, в коридоре, – попросил его Толкачёв.
Когда Володя вышел, подполковник спросил:
– Что скажете?
Сотрудник изучал записи на мониторе.
– Странно.
– Что странного?
– Либо он вовсе непричастен, либо специально подготовлен к этой проверке. Все параметры в норме, ни на один вопрос он не ответил лживо.
– А почему странно? Раньше я от вас таких слов не слышал.
– Я сам таких слов не говорил, потому что таких параметров не видел. Даже сказать не могу, как реагировать. Нет такого в учебниках.
– Он доктор. Мог он как-нибудь повлиять на исследование?
– Слабо. Если вообще мог.
– Хм, ещё одна задача. – Толкачёв потёр подбородок. Он ожидал результата иного: врёт или нет и на каких вопросах. Он вышел в коридор.
– Заходите.
Расселись на прежних местах.
– Ещё пять минут с вашего позволения. Исаак Соломонович вам знаком?
– Мимолётно.
– Уже хорошо, что не отрицаете.
– А зачем отрицать очевидное?
– Он рассказывал о вас интересные вещи.
– Неужели он стукачок? Вот бы не подумал!
– Фу, ну прямо так сразу и стукачок!.. Он ведь не нам рассказывал, в своём кругу.
– Значит, стукачок в его кругу, – не сдавался Володя.
Как человек порядочный, он стукачей не переносил. Из таких в непредвиденных ситуациях получаются предатели, и неважно кого – друзей, Родины, фирмы.
– Если то, что он сказал, имеет под собой основу, вы представляете для нас определённый интерес.
– Предлагаете стать стукачом? – удивился Володя. – Доносить на врачей, кто коньяк от пациентов в знак благодарности берёт?
Ему стало смешно. Неужели подполковник думает, что Володя будет стучать в органы? Или он похож на такого?
– Зря потешаетесь! Я предлагаю вам сотрудничество.
– Стать заплечных дел мастером? Я думаю, у вас своих специалистов хватает.
– Какие-то у вас дремучие представления о работе спецслужб.
– На скополамин надеетесь? Или что-то новое появилось? Помнится, читал где-то о Фёдоре Ромодановском. Любил говорить о себе: «Всегда в кровях омываемся».
– Это вы о главе Преображенского приказа? – проявил познания Толкачёв.
Фёдор Ромодановский был сподвижником царя Петра I, руководил Преображенским приказом, своего рода сыскным и пыточным ведомством. В народе его боялись, ибо после «третьего огня» признавались все, даже невиновные.
– О нём. Всё-таки предшественник он ваш, хотя и дальний.
– Мы же с врагами государства боремся, и руки не всегда в белых перчатках. Чтобы вам же спокойно работалось и спалось.
– Нет уж, увольте. Мне нравится моя работа, и менять её я не собираюсь.
– Даже если узнаете, что готовится теракт и пострадают невинные люди? Как в Волгограде или при подрыве «Невского экспресса»? Всё равно будете молчать?
– Ну это уж совсем изуверские, людоедские методы. Страдают невинные люди, дети.
– Вы ушли от ответа, выразили свою оценку действиям террористов. К тому же никто отвлекать вас от работы не собирается.
– Да? И как же вы представляете себе мою помощь?
– Вы же можете считывать чужие мысли?
– Иногда это получается – я не профессионал в этой сфере. Может быть, поищете кого-то более… – Володя долю секунды подыскивал подходящее слово, – … продвинутого?
– Не смешите. Пробовали негласно проверять ясновидящих, экстрасенсов – чушь полная. Попытка заработать на доверчивых гражданах, не более.
– А Вольф Мессинг?
– К сожалению, он умер. Такие уникумы рождаются раз в столетие. У нас цейтнот. В город должен прибыть неизвестный нам человек, но с недобрыми целями. Мы получили информацию от агента из ближнего окружения главаря банды.
– Некоторые способности у меня есть, не скрою. Но я должен находиться рядом с этим человеком. И чем ближе, тем лучше. Можно читать мысли по глазам, но и тогда дистанция должна быть не более трёх метров. И как, по-вашему, я вычислю этого человека?
– У нас есть зацепка. Он прибывает поездом на Московский вокзал, и, вероятнее всего, завтра, во второй половине дня.
– Как вы это технически себе представляете? Мне что, идти по вагонам или пассажиров на перрон не выпускать? Тут же возникнет скандал, информация просочится в прессу, на телевидение. Этот ваш «субъект» насторожится. А может, он прилетит самолётом? Только и всего.
– У нас есть план. На входе в здание вокзала со стороны перрона ставим рамку металлоискателя и всех пропускаем через неё. Больших проблем это не вызовет. На многих вокзалах это уже привычная предосторожность, и пассажиры относятся с пониманием. А вы будете стоять рядом. Если удастся угадать, вычислить – даже не знаю, как сказать, – вы нам здорово поможете. А не получится – будем действовать своими методами.
– Хм, в принципе – вполне возможно. Ну хорошо, давайте попробуем – вдруг получится? А дальше что? Я его должен схватить? А вдруг он двухметровый амбал?
– Ни в коем случае! В стороне будут стоять наши люди, вы просто подадите им сигнал: кашлянёте, потрёте нос, вытрете лоб платком.
– И всё?
– Дальше наше дело.
– А вдруг он не русский? Скажем, англичанин или чеченец, не знающий русского языка? Или чукча? Думать-то он будет, вернее, мысли свои облекать в язык, мне незнакомый.
Вопрос поставил Толкачёва в тупик.
– Если мы сейчас будем рассматривать все варианты, ничего путного не получится, только время потеряем. Так вы согласны?
– Думаю, моим убеждениям такая помощь не противоречит.
– Ну, вот и славно. Вопрос в принципе решён, а детали – условный сигнал, форму – обговорим завтра с моими людьми. С двумя из них вы уже знакомы.
– Погодите, какая форма?
– Вы же будете изображать сотрудника ЧОПа или железнодорожника. На вас наденут жилет. Честно говоря, вид у вас совсем штатский, но нам это даже на руку. Извините, что задержал надолго, вас отвезут домой. Проголодались, наверное?
– И устал тоже.
– Да-да, две операции, да и мы ещё…