Бейбарсов, словно издеваясь, прикоснулся губами к ране на её плече – та и без этого неимоверно жгла.
Гроттер вновь всхлипнула.
Его мало заботило то, что чувствовала девушка, это было понятно и так. Бейбарсов, вновь потянув её за волосы, грубо вошёл в Таню, двигаясь в ней слишком быстро, чтобы Гроттер вообще могла привыкнуть к странным ощущениям.
Она безудержно рыдала, чувствуя, что просто больше не может сдерживать слёзы, но разве в этом был смысл?
- Затихни.
Гроттер неосознанно подчинилась этому приказу, заставляя себя замолчать и даже не издавать ни единого стона.
Бейбарсов с силой сжимал её бёдра, вколачиваясь в девушку, заставляя её буквально извиваться от боли и отвращения.
Тане хотелось умереть.
Сейчас она была согласна даже на то, чтобы Чума убила её и завладела её телом – лишь бы больше ни на мгновение не оставаться в этом проклятом, измученном, избитом теле, которое всё больше и больше доводило её до самого настоящего ужаса.
Она сошла с ума.
Таня так хотела поверить в то, что на самом деле всё это не происходит с нею наяву, но слишком уж всё оказалось реалистичным.
С тихим, хрипловатым стоном Бейбарсов излился в неё, а после, судя по всему, поднялся и, приведя свою одежду в порядок, вышел из комнаты.
Он даже ничего не сказал.
Гроттер услышала громкий стук двери, а после – как он говорил с кем-то, с медсестрой, кажется.
Слёзы безудержно текли по её лицу, и она не могла сдержаться или прислушаться спокойно к разговору, но, тем не менее, до девушки долетали определённые отрывки фраз.
- Можете не идти. – равнодушно промолвил Бейбарсов. – Да, я уверен, что надёжно зафиксировал все ремни.
Таня сползла на ковёр.
Она чувствовала, как слёзы буквально заливали лицо и, скрутившись на полу, поджав колени к груди, рыдала.
Надо было что-то делать, а она могла разве что просто плакать, не слыша и не видя больше ничего.
Всё.
Точка.
Больше ничего не осталось, одна только боль, боль, которую нельзя было уменьшить, сделать её менее унизительной и сильной.
Таня никогда не думала, что смогла бы довериться некромагу – но когда это уже случилось, он не должен был поступать с нею подобным образом.
Он не должен был настолько сильно её предавать.
Всё это было просто злой шуткой – злой, болезненной шуткой, которую она не могла победить и понять.
И смеяться тоже не могла.
Гроттер только плакала и плакала, не в силах больше сдержать собственное отчаянье, которое растерзало её сердце на мелкие клочки.
Больно.
========== Боль сороковая. Осмысление ==========
Гроттер была просто уверена в том, что прежде не до конца понимала всё, что должно было случиться. Ей просто не вкладывалось в голову, что всё то, что происходило, было реальным.
На самом деле реальным.
Она должна была понимать, что жизнь больше никогда не станет нормальной – тем не менее, следовало спасаться, а она не могла выбраться из угла, в который забилась, тихо плача.
Медсестра не приходила.
Ей давно пора было уже явиться, и только теперь Таня осознала, что именно говорил Бейбарсов. Он утверждал, что уже закрепил все ремни и что на самом деле их пленница не может сбежать.
Таня попыталась вывернуться и посмотреть на собственную спину – та была вся покрыта кровоточащими ранами, от одного вида которых становилось дурно.
Тем не менее, Бейбарсов мог бы и не возиться с ремнями, а просто использовать собственную магию, и она вряд ли сдвинулась бы с места хотя бы на один миллиметр, вряд ли могла что-то сделать.
Тут она не считалась человеком.
Тут она была просто телом, которое, возможно, использует Чума для своей дальнейшей жизни.
Именно поэтому он мог оставить её в таком состоянии, в разорванной одежде, с кровавыми полосами на спине, стоящую на коленях и прижимающуюся обнажённой грудью к простыням, которые лежали на кровати.
Кому какая разница?
Воспользовалось бы ею ещё несколько человек – и ничего страшного, вряд ли для Бейбарсова это показалось бы важным.
Тем не менее, он сказал, что надёжно закрепил все ремни, а значит, медсестра придёт только где-то через полчаса.
Тогда, когда ей надо будет колоть ей успокоительное, которое блокировало бы всё, что можно назвать интуитивной магией.
А Таня понимала, что теперь, после слишком сильного стресса, пусть на самом деле у неё и дрожало всё тело, препарат наконец-то вышел из крови.
Наверное, его действие длилось около тридцати часов, но кололи ей каждые сутки, даже через меньшие отрезки времени.
Чтобы не выходил из крови и каждый раз всё больше и больше набирал силу, а она не могла сопротивляться.
Но, тем не менее, они всё-таки прогадали, потому что Таня могла колдовать. Она чувствовала в себе эту силу.
Гроттер оглянулась вновь, пытаясь рассмотреть собственную израненную спину, но потом подумала, что этим заниматься можно и после.
Вряд ли у неё ещё будет такой замечательный, такой прекрасный шанс всё-таки сбежать отсюда.
По крайней мере, Тане упорно казалось, что на самом деле больше у неё не будет ни единой возможности быть свободной.
А пока что…
Когда есть шанс, надо им пользоваться, пользоваться на все сто процентов, иначе зачем она тогда терпела всё это?
Таня убедила себя в том, что сможет – она замерла у двери, понимая, что так медсестра увидит её хотя бы не сразу.
Здесь сотрудники не были волшебниками и волшебницами, хотя, естественно, какой-то штатный маг тут присутствовал.
Гроттер не удивилась бы, если б им оказалась вышеупомянутая Елена, но, тем не менее, хотелось верить в свои шансы сбежать.
Может быть, она успеет.
Таня замерла, пытаясь сконцентрировать своё волшебство и уже слыша, чувствуя, что её силы постепенно скапливаются в руках, стремясь прорваться на кого-то бесконечным потоком.
Она бы сейчас справилась с кем-то, у кого нет дара, вряд ли, впрочем, что-то получится, если это будет Глеб или Елена.
Любой некромаг.
- Пациентка! – открывая дверь, весело пропела медсестра, а после посмотрела на скомканные простыни. – Пациентка!
Гроттер поспешила захлопнуть за нею дверь, не позаботившись даже о том, чтобы придержать свою разорванную ночную сорочку.
Та комком свалилась к её ногам.
Таня каким-то дальним уголком сознания понимала, что стоит совершенно без одежды, но какая разница?
Бежать.
Бежать в таком виде было нельзя – но она уже и не задумывалась над этим, просто попытавшись воспользоваться волшебством.
Медсестра, собирающаяся кричать, осела на землю.
Таня посмотрела на свои руки – магия начинала вновь растекаться по всему телу, не давая ей шанса на спасение.
Надо взять ключи.
Гроттер рванулась к медсестре, быстренько стягивая с той одежду – по крайней мере, если у неё будет более-менее нормальный наряд, то шансы сбежать намного увеличатся, и на неё не станут смотреть, как на дуру.
Белые брюки и белая блузка – Таня, естественно, не собиралась одалживать чужое нижнее бельё, - прилипали к ранам.
Было больно.
Гроттер уже едва-едва сохраняла способность шевелиться, но, тем не менее, ей упрямо не оставляли выбора.
Она наконец-то оделась – размер с медсестрой у них был примерно одинаковый, разве что обувь показалась немного тесноватой.
Таня, впрочем, воспользовалась и этим, понимая, что дискомфорт не такой уж и значительный, чтобы о нём думать.
Она даже набросила белый халат, а после попыталась связать собственные волосы в что-то, что напоминало бы пучок.
По крайней мере, теперь их можно было спрятать за шапочкой, тоже белой, которую носила медсестра.
И никаких уколов совести.
Гроттер, кривясь от боли и понимая, что вот-вот потеряет сознание, нарядила медсестру в те кровавые ошмётки собственной одежды, которую где-то отыскала, и дотащила её до кровати.
Вот-вот упадёт.
Таня сама не понимала, что заставило её положить чёртову девушку, тяжёлую, кажется, даже очень, до кровати, и укрыть её одеялом, но Гроттер даже защёлкнула все ремни и попыталась как-то распустить её волосы, к счастью, кудрявые, пусть совсем даже не рыжие.