Когда они ушли, Кейл, Ривен и Ривален продолжили смотреть друг на друга, пытаясь осознать свои новые способности.
Кейл знал, что битва между ними превратит Сембию в пустыню, разрушит Саккорс, убьёт каждого на этом поле. Ривален тоже должен был это знать.
-Битва между нами не оставит победителю ничего, - сказал Кейл.
Ривален улыбнулся, собралась энергия.
-Я не согласен.
-Ривален, - начал Кейл, но его разум, разумы всех присутствующих, наполнились пронизанным силой, надрывным от ярости воплем Магадона.
Латандериты и теневые ходоки упали на землю, стеная от боли. Кейл, Ривен и Ривален моргнули. Под черепом Кейла возникло давление. Он почувствовал тёплую струйку крови, текущую из ноздри. Он попытался пробиться к Магадону через его ярость.
Арил мирно спал на боку в своей маленькой кровати. Одеяло было натянуто по шею. Наружу торчала только голова. Какое-то время Кейл смотрел на мальчика, думая о былых временах, о друзьях и врагах, о всех оставленных жизнью шрамах. Арил спал мирно, спокойно. Кейлу этот момент показался... подходящим.
Мальчик спокойно спит в своей кровати, свободный от страха, с целой жизнью, ожидающей впереди. Кейл понял, почему ему нужно было увидеть Арила, а не Шамур, не Тамлина и не Тази. Он хотел, чтобы последний увиденный им на Фаэруне человек был невинным.
Он коснулся щеки мальчика тыльной стороной своей теневой ладони и подумал о Джаке.
-Я делал, что мог.
Он надеялся, что кому-то когда-то это помогло.
Он шагнул сквозь тени во тьму снаружи небольшого домишки. После хаоса битвы тишина деревни казалась непривычной. У него осталось всего несколько мгновений, прежде чем время в Буре Теней возобновит свой ход.
Холодный воздух был пронизан запахом дыма из домашних очагов. Он окинул взглядом деревню. Шесть десятков домов сгрудились кучкой посреди поросшей деревьями местности, тихой, мирной, безопасной. Двухэтажный храм Йондаллы, единственное каменное здание среди строений из брёвен и кирпича, стоял на краю деревни, как пастух, стерегущий овец. Из двух труб храма вился дымок, заполняя долину запахами кедра и дома. В очагах жгли ароматное дерево и не позволяли остыть.