честно, мы очень сильно расслабились и потому проявили беспечность, за что уже на третью ночь были жестоко наказаны Аладдином и меньшей из двух его обезьян, поселившимися на одном этаже с нами.
У Симоны имелась отвратительная привычка спать с раскрытыми настежь окнами, да, к тому же ещё и голой. Нет, против последнего я как раз не возражал и даже прилетал прошлой ночью в её спальную, чтобы хоть полюбоваться на изумительной красоты тело этой девушки, но в том-то всё и дело, что обе эти беспечные бестолочи даже и не подумали о том, что в таких случаях на окна полагается ставить мощный магический экран. В половине двенадцатого ночи спящая Симона громко вскрикнула от боли и тут же потеряла сознание. Лиззи мгновенно проснулась, вылетела из её тела и увидела макаку, укусившую её напарницу за руку. Макака, сделавшая своё дело, не спеша облапала потерявшую сознание девушку, внимательно обнюхала и даже облизала её лоно, после чего неторопливо покинула спальную через распахнутое настежь окно и галопом помчалась по карнизу к своему хозяину, чтобы ему пусто было.
Через три секунды в комнате Симоны было не протолкнуться от астральных идиотов, напрочь забывших о том, что такое режим безопасности во враждебном мире. Кто-либо из нас то и дело влетал в тело девушки, чтобы попытаться привести её в чувство и но всё было тщетно. Симону отрубили весьма крепко, это явно было какое-то отравление и в качестве отравителя выступила макака, но всё же скорее её хозяин. Было непонятно только одно, зачем он это сделал. Мы тут же сыграли побудку и тихо собрались двумя группами, одна в моих покоях, состоящая из мужчин, другая в покоях Симоны. К нам на помощь также примчалось пятеро вирджсёрферов с Земли Прима и началась глупая, идиотская суета, пока Тишка не вник в суть того, что только что произошло и не сказал мрачным голосом:
Парни, я знаю, что случилось с Симоной. Этот козёл Аладдин и его маг приворожили её, причём приворотное зелье он применил страшное и я даже не знаю, как её разворожить.
Оставив у постели Симоны троих девчонок, мы все ломанулись в мои покои и принялись выпытывать из Тихона подробности. Они были невесёлыми. Оказывается, на Востоке магами создано такое приворотное зелье, которое делает человека полностью покорным воле его хозяина. Более того, на первый взгляд, всё происходит совершенно естественным путём. Один единственный пронзительный взгляд карих очей и наша Симона, которая к утру по идее должна прийти в себя, воспылает страстью к Аладдину и тот станет единственным светом её очей и кумиром. Самое же страшное заключалось в том, что никто не знал, как разворожить такого человека. Любая попытка сделать это извне такой связи, заканчивалась гибелью завороженного. Если убить кумира, то и завороженный человек тоже вскоре умирал. Он попросту отказывался жить. Впрочем, разгадка этой тайны находилась неподалёку, в паре десятков метров от моих покоев и потому я сказал твёрдым и решительным голосом:
Так, ребята, Джонни, Боб, Гарик и Элен идут со мной. Остальные быстро залезают в тела. Ты, Лиззи, в первую очередь держи Симону и не дай ей сдвинуться с места. Я не думаю, что эта методика такая уж простая. Она, как я полагаю, требует запечатления, так что в крайнем случае сыграем на этом.
Наша пятёрка тотчас сделалась невидимой и мы вторглись в покои Аладдина и его тщедушного, но крепкого и жилистого слуги с перекошенной набок свирепой рожей. Хозяин, одетый в просторный белый халат, возлежал на мягкой оттоманке, курил кальян и гладил свою макаку. На его голове, как всегда, красовалась элегантная парчовая чалма с павлиньим пером и большим бриллиантом. Вообще-то его звали Мухтар Аль-Омар и он был сыном одного из богатейших людей Сирии, купца из Дамаска Омара Аль-Шури. В Дамаске у нас имелся свой человек, Великий эмир Дитрих Аль-Таненбаум. Его уже вызывал на связь Братец Вилли он же Хорос. Вдруг он мог что-нибудь добавить к словам Тишки. В покоях же этого ублюдка происходило следующее. Его слуга мерил большую, роскошно убранную гостиную шагами и то и дело недовольно зыркал на своего господина. Наконец он не выдержал, подошел к нему, уставился на него сердитым, немигающим взглядом и воскликнул:
Мухтар, мальчик мой, зачем ты это сделал? Неужели твоё внимание так привлекла эта франкская шлюшка, что ради неё ты пошел на такой риск? Ты, верно, забыл, для чего отец отправил тебя в этот варварский город. Изучать магию, а не заниматься всяческими глупостями. Тебе что, мало других шлюх, которых можно купить за не такие уж и большие деньги?
Аладдин усмехнулся и ответил:
Зря ты так отзываешься об этой франкской красавице, Саид. Она, к твоему сведению, девственница и станет украшением моего гарема, а если не понравится мне, то я продам
её в какой-нибудь местный бордель или велю утопиться в море. Она моя и, вообще, хватит выговаривать мне. Не забывай, что ты мой слуга. Лучше скажи мне, ты хорошо заворожил големов? Они пропустят ко мне моё новое приобретение?
О, да, Мухтар! Воскликнул Саид Ты действительно мой господин, но какой же ты при этом дурак. К твоему сведению эта франкская красотка познала уже стольких мужчин, что будь спокоен, тебе столько красавиц даже в самом счастливом сне не приснится. Именно это меня больше всего и пугает, мой господин, и я думаю, а не усыпить ли мне тебя, чтобы немедленно покинуть это жалкое строение бегством? Посопев, он добавил Об этих ничтожных големах можешь не волноваться, Мухтар. Они всем хороши, но их можно довольно легко заколдовать и они перестанут замечать какого-либо человека. Но я всё же предлагаю тебе бежать. Не заставляй меня применять силу, мой мальчик.