Психика человека гибка, ко всему можно приспособиться. Принятие начиналось с нехитрой формулы «смотрю кино, это все словно фильм вокруг меня. Очень реалистичный, но не более». Именно реалистичность помогла вновь обрести ориентацию в пространстве, если можно так выразиться. С оговорками, но помогла. Человек все-таки создан для жизни, и если эта жизнь у него есть, то не все ли равно как там оно всё устроено и прочие секреты мироздания? Так, за неделю я добрался до «ничему не удивляйся» и «в Риме живи как римлянин», что удавалось с переменным успехом. Ещё всегда нравилось выражение «делай что должно, и будь что будет», но оно не желало вписываться, не решив вопрос что же мне «должно». Где-то здесь до меня дошло, как до жирафа, что деревня не просто часть имения какого-то Сергея Львовича, и соседнее Болдино не просто село, а то самое Болдино, которое Это изменило всё.
Глава 2
«Чины сделались страстью русского народа», как говаривал Александр Сергеевич. Следует ли считать, что раз во мне отсутствует сия страсть, то я не отношусь к этому русскому народу? Или состав «народа» весьма ограничен? Или Какие только глупости не лезли в голову за дни ожидания награждения. Любопытство и желание узнать поскорее каков расклад,
кто же я теперь и что далее, всё уступило апатии. Эмоциональное опустошение, выгорание, можно назвать как угодно, делало меня равнодушным.
Пушкину было проще. Сам он привык посмеиваться над «ловлей счастья и чинов», но как дошло до дела, так оживился наш поэт. Глаза горят, осанка гордая. Вспоминает, небось, своих предков и радуется.
Ничего, ничего! Не переживай, сын Афанасиевич! Пушкин зашёл в мою, теперь уже официально арендованную на моё имя квартиру, привычно занимая облюбованное им место у камина. Не забудут. И на тебя прольются капли золотого дождя. Что я смешного сказал?
Ничего, Александр Сергеевич, я так. От безделья улыбаюсь. Надоело ждать.
Всякому свое место. Как ты сказал: награждение невиновных?
Непричастных.
Да, верно. Но то не нам судить.
Бесспорно, Александр Сергеевич. Ясное дело. Нам, может быть, кажется, что некто не имеет отношения к чему-либо, а с другой стороны посмотреть имеет.
Всё-таки дуешься. Эх, Стёпа. Понимаю, но держи себя в руках.
Я промолчал. Нет, бывший барин не понимал. Или здесь главное заключено в слове «барин»? Кем он видит меня? Вопрос сложный, но отказаться от уверенности в моем сильном желании выслужиться он не может. Почему? Такого быть не может в его понимании, вот и всё. Раз уж он сам загорелся, то и мне не резон притворяться.
Награждения уже начались, в газетах ежедневно печатали о новых россыпях наград тому или иному сановнику. Их, наград и сановников, было много, куда больше ожидаемого. Как будто войну выиграли.
Поразмыслив, я пришёл к выводу, что у императора есть существенные соображения к проявлению подобной щедрости. Вряд ли это хорошая мина при плохой игре. И уж точно не подготовка войны с Францией, о которой говорили все кому не лень. Дела не подтверждали. Война мгновенно читается по торговле. Если господа офицеры не бегут покупать себе новые сабли, погоны, мундиры, пистолеты, седла, лошадей и уйму всего того, что необходимо в походах, значит и войны нет. Если нет срочных заказов от военного ведомства на многие тысячи сапог, шинелей и прочей амуниции, то ничего и не будет.
По своей прошлой жизни я помнил, что чем неадекватнее человек в вопросах самооценки, тем более великий он политик в своих глазах. Был у меня друг Толя, мухи не обидит. Но новости посмотрит, или книжку почитает под бутерброд с икорочкой, о том как все плохо было когда-то, ужасно сейчас и невыносимо станет в будущем, так кулаком о стол колотил, какие-то головы рубить собирался.
Как же ты их рубить собираешься, спросил его раз, они ведь умерли давно, князья эти, что не смогли против монгол объединиться. Да и кто бы позволил? Вот ты такой красивый, начинаешь им на мозги капать, так они тебе язык и отрежут. А скорее убъют и всех делов. Разве что за дурачка юродивого примут, тогда пощадят. Возможно. Да и не сможешь ты человеку голову отсечь, пусть его хоть свяжут и на колоду положат.
Не согласился Анатолий, насупился. Спорить пытался, доказывать. Хочется человеку иметь в самом себе то, чего в нем нет. Могу, говорил, ты не знаешь меня. Для пользы дела могу! И не смейся. Я и не смеялся. Пусть так, пусть может. И князьям мозги вправить, через массовые казни, и народ за собой повести, попутно создав этот народ, и в развитии территории перепрыгнуть через века за пару лет, и монгол одолеть и что-то ещё. Блажен кто верует! Политика и спорт самые простые вещи для суждений, если ими не заниматься на практике.
Последнее время здесь приходилось задумываться о своих целях. И смысле действий. В первой, обычной жизни, я не то чтобы плыл по течению, но никогда не помышлял каким-либо образом вмешиваться в порядок вещей уже сложившихся. Зачем стремиться к тому, что виделось невозможным? Так, для себя и окружения ещё можно, изменить что-либо глобально нельзя. Ну и ладно. Был флегматиком.
Попадание добавило суровости. Поняв, что если оно затянется (насовсем, например), то я не увижу больше никого из своих близких, всех кто был дорог и составлял значительную часть моей жизни, я впал в странное состояние из страха и бешенства. Голова при этом работала ясно, как в кризисных ситуациях. На кого же направить свои чувства? Где враг? Словно кто-то большой подхватил меня, лишил всего привычного, и забросил за тридевять земель. Издалека можно вернуться, это всего лишь вопрос времени. Но возможно ли вернуться из самого времени?