для благого дела. А перед такой диковинкой ни один мастер не устоит: либо цену сбросит, либо предложит обмен. Вот Сайнария и увязалась с ними, а вместе с ней и Рэйхе. Не захотела оставаться дома, заявив твердо: «Куда муж, туда и я». Так и набралось их одиннадцать человек.
Выехали еще на рассвете, на двух телегах. Лошадки бежали споро, Элдмаир не поскупился, выделил молодых, выносливых, потому устроили привал всего пару раз: животным дать немного отдыха да самим размять ноги. Ночь выдалась против душного дня чудесная, прохладная, оттого решили двигаться дальше без остановок. А привал сделать уже в деревне. Ольхоч уверял, что лесной народ хлебосольный, гостям всегда рад. За животинкой присмотрят, и их накормят, приветят.
К утру въехали в лес, и охрана сразу взялась за оружие. Мало ли, кто, с каким злым умыслом таится в чаще. Но дорога шла широкая, видно сразу часто по ней ездят, а лес оказался на удивление спокойным. Ольхоч указывал путь. На развилке остановились. Посовещавшись, решили сразу не ехать всей толпой в деревню. Парда с лошадьми и двух охранников оставить здесь, а другие пойдут, разведают ко времени ли явятся в гости. Примут араги кто-нибудь вернется за остальными. Нет легче назад пробираться по узкой тропе без лошадей. Херидан предложил для безопасности и женщинам обождать тут, но Сайнария решительно спрыгнула с телеги:
Я не трепетная девица, обо мне не надо беспокоиться. Постоять за себя умею.
Спрашивать Рейхе горец уже не стал, помнил, как она обращалась с ножом. Однако людей распределил так, чтобы Ард с женщинами находились в середине, защищенные со всех сторон.
В лесу дышалось легко. Солнечные лучи просачивались сквозь листву и ветви, ложась под ноги игривыми пятнышками света, птицы пели на разные голоса, аромат трав и цветов кружил голову. Не досаждали бы еще комары и мошка совсем было бы замечательно.
Деревья расступались. Между ними курчавились спелой зеленью кустарники, виднелся оплетенный шелкопрядом папоротник и темно-зеленый мох. Стволы покрывали наросты несъедобных сухих грибов, годящихся для растопки, с узловатых ветвей свисали космы «бороды лесника». От мягкой желто-бурой подстилки из палых листьев пахло сладкой прелостью. В двадцати шагах от тропы переливался журчанием ручей. Вода в нем бежала темная, прохладная, с терпким привкусом. Сайнария вылила из фляги старую, захваченную из дома и нагревшуюся в дороге.
Настоящий сок земли, сказала скрипачка. Нет ничего слаще! Разве только медовуха. Или вино. Эль, правда, тоже ничего попадается, но если на чистоту до умело сваренного пива ему далеко-о-о
Местность не казалась дикой. То тут, то там виднелись охотничьи зарубки на деревьях, расчищенные и распаханные поляны с хвощом и «хлебными клубнями». Широкие вырубки, где из земли торчали пни и лежали заготовленные бревна. Ручеек был слишком мелким для сплава и, судя по всему, доставляли заготовки в деревню на телегах.
Частокол показался неожиданно. Увитый диким горошком и плющом, высокий, крепкий. Одна из воротных створок была приоткрыта. Проход никто не охранял.
Не успела компания дойти до ворот, как из них выскочила собака. Следом еще три. Они проскользнули мимо людей, настороженно прижимая уши к головам.
Видели? спросила Рэйхе. Морды в крови. У всех.
Послышалось тихое шарканье. На дорогу ступила женщина. Одеяние грязное, подол залит кровью. В руках шевелящийся и плачущий сверток. Лицо незнакомки покрывала пыль, которую пробороздили слезы. Глаза казались выпученными, зрачки как черные монеты. Губы нервно дернулись.
Ему больно. Очень больно! Разве так должно быть? Он хочет, чтобы боль ушла! Но она не уходит! Почему боль мучает его? Пусть уйдет.
Никто ничего не успел сделать. Миг и хрустнули тонкие детские косточки. Убийца выронила замолкшего малыша в пыль и расхохоталась, ухватившись окровавленными пальцами за волосы. Ее смех перерос в вой, затем в хрип и всхлипы.
Ард не знал, что человеческая глотка может издавать такие звуки.
Безумный взгляд детоубийцы уткнулся в чужаков. Пальцы рванули пряди, выдирая целые клочья. Сломанные ногти оставили на щеках царапины.
Больно! Больно! Она вскочила на ноги, двинулась к людям.
Щелкнула тетива. Голова женщины мотнулась. Убийца рухнула на землю совсем рядом с мертвым малышом. Стрела вошла в левую глазницу по самое оперение.
Херидан оголил меч и двинулся вперед. Один из лучников ухватился за топор, другой выудил новую стрелу.
Стойте! рявкнул Ард. Что вы творите? Зачем ее убили?!
Она была безумной сукой, холодно ответил горец. Сломала шею грудничку. Нам здесь еще спасибо скажут
Но в деревне никто ничего не сказал. Некому было говорить. Их встретила только неуютная подозрительная тишина. Даже шум леса не долетал сюда. Двери в деревянные избы распахнуты. На земле множество отпечатков босых стоп. У колоды, словно отложенный ненадолго, притулился топор. На колодезном срубе стояло наполненное водой ведро. Давно высохшее белье безвольно висело на веревке. У плетня валялась перевернутая корзина с прелыми грибами. Людей не видать.
Ольхоч прислушался.
Странно, поющие деревья молчат. Когда дует ветер они точно свирель переливаются музыкой. А сейчас тихо, словно охранник повернулся встревожено к горцу, мертвы.