Где Нерлин? спросил десятник, без разрешения ступив на дорожку.
Его поведение явно смутило охранников. К тому же на нем была стеганка с гербом Армии, а это лучшая защита от возможных неприятностей.
Дома он, ответил тот, что кормил собаку. Затем вытер грязные руки о штаны и взял дубину. А ты кто?
Его друг, сказал Ильгар. Нужно перекинуться с ним словом-другим.
Друг? Ну ладно, казалось, что слова жнеца удивили его еще больше. Хм друг
Положив дубину на плечо, охранник отправился к дому.
Пес рвался, заливался лаем и злобно рычал. Ильгар никогда не видел собак такой породы коренастое и короткошерстное животное целиком состояло из мышц. Он порадовался, что звенья толстые и прочные, а конец цепи крепился прямо в стену.
Нерлин появился неожиданно. В помятой пижаме и мягких бархатных туфлях. В руках глиняная бутылка в ивовой оплетке. Торговец был пьян, зол и, похоже, одурманен глаза маслянисто блестели.
Ильгар, буркнул он неприветливо. Чего тебе?
Вижу, ты цел, значит, уже ничего, усмехнулся десятник. Если интересно: мы уезжаем завтра утром.
Не интересно, покачиваясь, ответил Нерлин.
Ничего больше не скажешь?
Счастливого пути.
Он развернулся и побрел в дом.
Ильгар смотрел в спину человеку, которого почему-то считал другом. Так и былоПрежде. Случайное знакомство, начавшееся с пары насмешливых слов и драки, протянулось на долгие годы. Сколько невзгод разделили вместе, сколько раз стояли в потасовках друг за дружку. Как говорят в народе съели пуд соли. А не заметил, как изменился Нерлин. Это проявилось в дороге. Мелкие детали неприметные штрихи поведения. То непонятная злоба, то прорывающееся внезапно высокомерие, то пристрастие к серым дурманящим порошкам, то непонятные тайны и дикий страх перед воинами дождя. Не был Нерлин трусоват, а тут будто висел уже распятый между деревьями и боги тянули раскаленными крючьями из него кишки. Много странного в поведении друга приметил Ильгар. И то, как въехав в Санарию, торгаш едва ли не врата целовал от облегчения, а потом, сославшись на неотложные дела, попросил товар завезти на склад и сдать подручным. Только какой-то сверток прихватил, прижал бережно к груди, как самую великую ценность. А когда Ильгар спросил, что там, вдруг с подозрением зыркнул черными глазами
и грубо отрезал: «Не твое дело». Потом по удивленному лицу друга понял, что повел неправильно, все перевел в шутку, расплылся в улыбке, погрозил пальцем: «Много будешь знать скоро состаришься. Документы. Обычные документы на товар». Только от Ильгара не ускользнуло, что спрятанный в мешковине предмет имел округлые формы, словно ваза. Ну да то Нерлина тайны, не его. Не хочет говорить допытываться не станет. Развернулся и зашагал прочь. Теперь к дому семейства Ордус.
Но окна двухэтажного особняка закрывали глухие ставни, двери оказались запертыми, а у замолкшего фонтана дремал седобородый ветеран с копьем в руках. Десятник прошел мимо него так тихо, что тот даже не проснулся.
Дом был пустым. «Уехали»
Ильгар вернулся в бараки.
Нападение иарматов перевернуло планы совета Дарующих с ног на голову. Если раньше десяток должен был слиться с сотней капитана Ургала и выдвигаться к Плачущим Топям, чтобы ударить там по поселениям язычников, то теперь все сводилось к разведывательной экспедиции.
Ильгар вышел с закрытого заседания в легком недоумении. Судьба его десятка оказалась решена военным преатором и тремя Дарующими. Еще присутствовал на совете старший следопыт, облаченный в запыленную грубошерстную одежду, молчаливый и безучастный ко всему происходящему.
Аларий высказывался, чтобы поход к топям отложили. Напирал на то, что городу в любой момент может понадобиться каждый воин, а отсылать из Сайнарии лишние копья недальновидно и глупо. Но Дарующие среди которых оказался Ракавир в один голос твердили, что ничего страшного не произойдет, если гарнизон потеряет десяток из резерва и троих следопытов. Время, говорили они, дороже всего. Боги начинают понимать, что поодиночке Сеятель сметет их к концу этого десятилетия, потому объединяют силы, собирают свои отряды и становятся по-настоящему грозными противниками. А в топях и прилегающих к ним горах гнездятся многие культы, поклоняющиеся черным божествам. «О них ничего неизвестно даже Мудрейшему, утверждал один из Дарующих. Прячутся в чащобах, самых гиблых местах на болотах и горных пещерах. Их слуги приносят кровавые жертвы»
Преатор не нашел доводов, чтобы разубедить их. В конце концов, согласился, заверил печатью распоряжение об отправке и вручил его Ильгару со словами: «Будь стойким». Следопыт только и дожидался разрешения убраться подальше от прокаленной солнцем груды камней, гордо именующейся местными цитаделью, и выскользнул из крохотного зала раньше, чем кто-либо успел встать.
Ильгар стоял на ступенях, сжимая в руках перчатку из тонкой кожи. От нее пахло розовым маслом, а между большим и указательным пальцем была вышита буква «Р». Эту вещь отдал ему Ракавир. Сунул в карман, скупо сказал:
Вот. Дочь просила передать на память.
Рика получит ее обратно, когда вернусь.
Если вернешься.