Тэзир под предлогом защиты увязался с девушкой. Ная не возражала. Вдвоем веселее. В небольших порциях остроты балагура вполне терпимы. Хостен нахмурился, сказал:
Жеребца доверяю только тебе, Саламандра. Ты, языкатый, держись от скакуна подальше, не вздумай даже прикасаться к нему! Знаю, откуда у тебя руки растут.
Не особо и хотелось, обиженно буркнул балагур. Проворчав что-то нелестное под нос о привратнике, показушно пошел со стороны девушки.
Река колдунью поразила. Такой широкой, что противоположный берег проступал размытым очертанием, она еще не встречала. Ирхан был стремительным, с порогами и опасными отмелями, но узким. Здесь же степенная, неторопливая мощь приводила в некий трепет. Это сколько тут воды? Даже умея плавать, на другой берег
не перебраться.
Тэзир завернул штанины, зашел в воду по щиколотку.
Теплая. Искупаемся? А то от дорожной пыли скоро чесаться начнем.
Сначала управлюсь с Холодком, а потом можно и ополоснуться. Прогуляйся пока
Ага, побежал уже! Больше всего на свете люблю смотреть, как кто-нибудь работает. Тем более, когда миленькая девушка елозит щеткой из стороны в сторону! Личико распаренное, сарафан липнет к фигурке ой!
Ная отряхнула руки от земли камешек попал болтуну точно в лоб и направилась к воде.
Умело и с нежностью почистила жеребца. Благо тот был послушный и глядел на мир остекленевшими глазами. Напоив, отвела пастись неподалеку возле кустов орешника. Затем, скинув одежду, заскочила в реку. Вода была не настолько уж теплой, как уверял балагур, но пот смыть не мешало.
Гляди, послышался воодушевленный возглас, я русал!
Плавал парень отменно. Ная еле поспевала за ним, хотя всегда считала, что нисколько не уступает рыбам в умении двигаться в воде. Она бы еще поспорила с Тэзиром, кто из них лучший пловец, не будь сильно голодна. Воспоминание о горячей похлебке из кролика, муки, лука и моркови пробудило в животе тоскливое урчание. Да и вечернее небо стремительно темнело. Пора в лагерь.
Колдунья повернула к берегу.
Возвращаемся.
Балагур оказался в мгновение рядом, руки обвились вокруг талии девушки.
Куда спешишь? Смотри, какой чудный вечер. Побудем еще немного наедине.
Объятие стало крепче, обнаженные, разгоряченные плаваньем тела ближе. Настолько близко, что явственно ощущалось поднявшееся в желании естество парня. Рука Тэзира в нетерпеливой страсти пробежала по бедру девушки, губы потянулись поцелуем к ее рту. От стука сердца в груди балагура можно было оглохнуть. В глазах, отражающих зажигающиеся на небе первые звезды, утонуть.
Нет, уперлась в парня ладонями Ная.
Мне больше нравится из твоих уст «да», приняв ее отказ за игру, продолжал наседать он. Момент, когда мозг мужчины затуманивается желанием и отказывается воспринимать другой ответ, был близок. Руки балагура стали более смелыми и бесстыдными. Дело принимало неважный оборот.
Я сказала нет! рассерженно отпихнула его с силой колдунья.
Объятия разорвались, Тэзир опрокинулся на спину, подняв фонтан брызг. Отфыркиваясь, парень появился из воды далеко не таким добродушным. От улыбки не осталось и следа.
Что опять я сделал не так?! Ты просила подождать. Я честно ждал. Сегодня, по-моему, вполне подходящий вечер, чтобы покончить со всеми тайнами и, наконец, стать не чужими друг для друга.
Ты истолковал мои слова неверно. Близости между нами никогда не бывать, отрезала Ная.
Понятно, процедил балагур. Нет, так нет, плакать не стану. И навязываться тоже, раз рожей не вышел, разгребая руками воду, он пошел к берегу.
Девушка с грустью проследила, как Тэзир выбрался из реки, оделся, освободил коня от веревки, вскочил ему на спину и поскакал к лагерю. Парня переполняла обида и горечь. Не понять этого по его резким, раздраженным движениям надо быть совсем слепым. Дурак, какой же дурак. Обиделся как ребенок. Еще и запрет Хостена нарушил. Ну что с ним делать?
Колдунья развернулась и поплыла к середине реки. Надо успокоиться и остыть.
Девушку еще била дрожь от жара рук балагура, близости тел, нестерпимого влечения, которое передалось ей от него. Проклятый обряд! Она задыхалась от страсти Тэзира, сокровенных мыслей о себе. Под напором чужого вожделения воля слабела, проникалась жаждой любви, воспринимая нетерпение другого, как собственное желание. Так не пойдет. Ведь едва не уступила. А что потом? Ничего. Кроме смерти.
Возвращаясь, девушка поубавила скорости. На берегу разглядывали ее сарафан двое мужчин. Уселись на валун, крутят в руках одежку, посмеиваются, поглядывая в сторону реки. Сами на охотников смахивают. Жилеты из выделанных шкур, шерстяные домотканые штаны и рубахи, сапоги с обмотками, неряшливые бороды. Из-за плеч выглядывают луки. Возле ног лежат насаженные на бечеву шкурки белок и двух лисиц.
Мужчины уходить явно не собирались. Плохо дело. И Тэзир, как назло, уехал. Она, конечно, с этими двумя спокойно бы справилась и сама, не наложи Кагар запрет на колдовство, и не останься «сестренки» в телеге. А без защиты будет сложновато. Мужики молодые, сильные, ражие детинушки, судя по вальяжным позам и бросаемым шуткам, не привыкшие отказывать себе в удовольствиях. Остается лишь проверить насколько.