- Как ты? обеспокоенный голос Рюми.
Дан открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, не получилось. Закашлялся сухим горлом.
Острая боль пронзила грудь, огнем отдалось в обожженном боку, каждая клеточка его тела взорвалась болью, весь мир закрутился вокруг него бешеной каруселью.
Дан выпучил абсолютно черные глаза, замер на вздохе, распахнул рот для крика и забился, как пучеглазая рыба на крючке.
- Дани, все хорошо, это сейчас пройдет, - Рюми склонился над другом, обхватил ладонями его узкое лицо, - дыши мелко, у тебя вся грудь перетянута повязками. Это так плохо после перехода через портал, да, к тому же, нас там чем-то всех обработали ментально, сейчас тошнота пройдет, дыши, дыши, тихонько, через нос...
Дан, внимательно смотря на друга, задышал, успокаиваясь, все еще мелко содрогаясь от боли.
У Каса страдала душа от черного отчаяния, раскалывалась голова от боли, а тело ныло так, словно он только что принял участие в изнурительном сражении. Мир казался чужим и неприветливым местом, а дружеское прикосновение Вивьена причинило страдание. Он с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, подошел к журчащему неподалеку ручью. Попытавшись опуститься на берегу на колени, его бедро прострелила такая острая боль, что он сразу понял, лучше всего лечь на живот. Утолив жажду, мужчина долго мыл лицо, лил холодную воду на лысую голову, пытаясь прийти в себя, принялся тереть глаза, пока из них не потекли слезы, а как же, у мужчин не текут слезы просто так! Оглянулся, Дан пришел в себя достаточно, чтобы друзья смогли посадить его в более-менее вертикальное положение. Волны боли то и дело прокатывались по его худощавому лицу, щеки ввалились, цвет же его лица отливал какою-то нездоровою желтизной. Большие темные глаза смотрели, не отрываясь, на ребят с твердым упорством, но как-то неопределенно.
Рико с Вивьеном провели ревизию сумок. Нашли лекарственные мази, обработали раны друг другу. Только Рюми отказался, объяснив друзьям, что он в полном порядке.
Собрали ветки для костра.
Вечерело.
Разложили костер, сварили чай, разложили вяленое мясо, найденное в одной из сумок. Все были угрюмы, молчаливы. Никто ничего не ел.
- Итак, подведем итог, - взял слово мрачный Рюми, - урод венценосный довел свое наказание до конца, мы теперь Безвольные. У нас даже отняли право на смерть! Мгновенно после казни нас ввели в
транс и не давали сдохнуть.
Говорил он спокойно, но на красивом лице его все еще было выражение потрясения. Все промолчали, нечего было говорить. Мужчины сидели, как одурманенные, еще не выйдя из шока.
При свете угасающего солнца, ребята успели осмотреть свои повреждения. Как и ожидалось, хуже всего пришлось Дану. Ожоги на его боку ужасали. Сквозная рана на груди была перетянута бинтами и доставляла ему сильную боль.
Кас с трудом ходил, ковыляя с помощью палки. Остальные же, хоть и страдали от ран на спинах, чувствовали себя сносно.
- Из оружия у нас длинные кинжалы. Мечи - оружие дворян у них отобрали. Сумки забиты едой. У каждого толстенький мешок с золотыми и серебряными монетами хватит на год хорошей безбедной жизни. Модник Вивьен, обладавший в прошлой жизни несколькими замками, хмыкнул, раньше, с одним таким мешочком он только на ужин с дамой ходил. Одежда, - продолжал Рюми две смены, теплые плащи... Ну, и конечно, наш новый статус...
Смущение мужчин можно было потрогать; казалось, в их ощущениях ничего не изменилось, на них не было цепей или пут, но вместе с тем они чувствовали, что исчезла вся их прежняя свобода. Они чувствовали, что над каждым их словом, действием, желанием теперь есть неведомый судья, приказ которого теперь дороже им приказа всех людей в мире.
- Вы что-нибудь чувствуете? спросил Рико остальных. Все напряглись, стали усиленно «чувствовать», от напряжения выпучивая глаза.
- Я ничего нового не чувствую, - сказал наконец трясущийся Дан, его колотило в ознобе. Все тело мужчины от груди до пят сотрясла медленная волна дрожи. Рюми молча встал и укрыл друга своим плащом.
- Я тоже, но это ничего не значит. - Рюми ощущал тошнотворное чувство слабости и растерянности...
- Мы были дураками, как могли мы поверить, - пробормотал Вивьен.
- Идиоты, - согласился Дан, - вы доверились подлецу, а я вам говорил. Рюми сморщился, усиленно делая вид, что у него ничего не болит. У Дана не получилось подружиться с Андрианом и он всегда скептически поджимал узкие губы, слушая восторженные рассказы ребят о своем кумире, а потом он исчез из их жизни.
- И чего нам делать? спросил Кас, оглядываясь на темный лес, окружающий их. Это и есть наша ссылка?
- Посмотрим завтра.
Вечер опрокидывался в ночь. Костер слегка потрескивал, тихонько догорая и выплевывая последние умирающие искры в мужчин, погрузившихся в горестное молчание вокруг него. Дан задремал, тяжело дыша и часто вздрагивая.
Есть горе истерическое Арман поплакал, постонал, повздыхал и успокоился, всем своим худым телом начиная подстраиваться под создавшуюся ситуацию - приспособление это форма искусства таких людей.
Есть горе молчаливое и многотерпеливое; оно замыкается, уходит в себя и молчит- безмолвие этого горя ошеломляет - оно подобно молчанию, царящему в девственных лесах, наполненных шумом и звенящей тишиной Рико и Рюми молчали, тупо отслеживая полет последних, умирающих искр, это опасное горе, оно уходит внутрь. Рюми твердо решил умереть как можно скорее.