Все в порядке, киса. Не беспокойся. Сам-то как?
Котенок снова сел мне на ноги, потыкал себя лапкой в животик, подбородок, хвост А затем весело рассмеялся и объявил:
У меня ничего не болит! Кир, мои несчастные мышцы больше не просят пощады. Я вновь готов совершать подвиги! Я снова жив и весел! Хочешь, станцую?
Погоди танцевать! расхохоталась я. Сначала подкрепиться не помешало бы. Ты как, голодный? Сейчас нас Вэр кормить будет.
Хозяйка моя любимая, с чувством произнес котенок, прижав лапку к груди. Как же я рад, что мне так с тобой повезло. Если бы не ты, то я бы даже и не вспомнил о том, что необходимо поддерживать свои жизненные силы посредством приема питательной и чрезвычайно полезной пищи! Благодарю тебя, о разумнейшая из лицензированных гадалок третьей высшей степени!
Я подозрительно посмотрела на фамильяра. Ведь издевается же гаденыш, точно издевается. Только вот доказать это явно не получится такого честного взгляда мне еще не доводилось встречать. Хотя нет, где-то я его уже видела Не у меня ли он часом такому научился? Тогда его точно не за что ругать.
Ладно. Сделаю вид, что я тебе поверила. Давай уже есть.
Котенок абсолютно ничего не имел против, и мы дружно принялись уничтожать угощение. Для фамильяра Вэр приготовил отдельный сервировочный столик. Оказалось, что и о пристрастиях моего звереныша арахноид был весьма осведомлен. Котенка ждала и молила о съедении сочная куриная ножка под сливочным соусом, телячья вырезка с изысканными приправами (обжаренная только с одной стороны, как любил мой маленький гурман), свежайшие сливки и на десерт сметанное желе.
Когда с едой было покончено, Кузьмяк подошел ко мне и, запрыгнув на мой диванчик, сел рядом со мной. Он долго смотрел на меня, как это делал в последние несколько недель. Он ничего не спрашивал, только смотрел. На этот раз я решила выяснить причину такого странного поведения:
Киса, ты чего так уставился?
Кузьмяк ни капельки не смутился. Иногда мне казалось, что в его кошачьем словаре напрочь отсутствовало понятие «совесть». Хотя нет, я не права. Он все-тики знал это слово, но вспоминал его только тогда, когда пытался воззвать именно к моей совести. И с каждым разом делал это все чаще и чаще.
Сейчас же он только тяжко вздохнул и отвел взгляд. Тогда, не выдержав, я взяла его за шкирку и потрясла.
Кир-ра! Ну что у теб-бя за д-дурная привычка, нед-достойная твоего выс-сокого звания г-гадалки третьей степ-пени, трясти м-меня как ог-голодавший грушу с нед-дозрелыми п-плодами! И з-зач-чем же т-так часто? П-прид-думай уж-же что-ниб-будь д-другое! Над-доело уже!
Ах, надоело, говоришь! я еще сильнее затрясла фамильяра. Отвечай, шкодник, когда тебя спрашивают, тогда и трясти не придется!
Кир! М-меня ук-качивает!
Отвечай!
Я все р-раск-кажу! Только отпусти.
Я послушно разжала руку,
и фамильяр упал, приземлившись на четыре лапы. Он бросил на меня обиженный взгляд, а затем снова вздохнул.
Кузьмяк!
Кира.
Кузьмяк!!!
Кира.
Сейчас как встряхну
Ладно-ладно! Я все понял, котенок вновь уселся возле меня, но на этот раз на таком расстоянии, чтобы я не могла так легко до него дотянуться.
Мне долго ждать?
Кузьмяк сглотнул, но, решившись, выпалил:
Кира, ты ведь скучаешь по Рэю, правда? Тебе очень больно? Я ведь не слепой, все вижу.
В другое время Кузьмяку не пришлось бы меня об этом спрашивать. Обычно он легко улавливал все мои чувства, ровно, как и я его. Однако сейчас я сознательно закрылась. Не столько от него, сколько от себя самой. Если бы я только могла снова увидеть Рэя
Но я не могла, и хорошо это знала. Ветер. Всегда только ветер
Я не могла себя обманывать. Больше не могла. В прошлый раз, когда я убедила себя, что мой невидимый повелитель позволил мне познать любовь, я была жестоко наказана. Ветер заставил меня покинуть Рэя, даже не дав нам попрощаться. Я попыталась воспротивиться, но как всегда потерпела поражение в схватке со своим кукловодом. Я даже боялась представить, что обо мне думает Рэй после всего, что между нами произошло. Надеюсь, что он хотя бы не ненавидит меня.
Все в порядке, котик, улыбнулась я, но вышло как-то грустно. Мне почти не больно.
Я не стала говорить, что мне совсем хорошо, но Кузьмяк не поверил даже этому, и я это знала. Но мой котенок не показал вида. Он лишь подошел ко мне и улегся рядом, изредка дотрагиваясь до меня пушистым черным хвостом. Каждый из нас думал о своем, и в то же время об одном и том же. Мне хотелось плакать, но как всегда я ничего подобного себе не позволила. Зачем зря воду лить, если все равно ничего изменить нельзя? Кузьмяк приподнялся на лапах, сочувственно вздохнул и снова лег, но уже не сводил с меня глаз. Так нас и застал вернувшийся Вэр.
Он несмело просунул свою большую голову в шатер и, увидев идиллическую картину, справедливо рассудил, что я на него больше не сержусь и никакой опасности с моей стороны ему ждать не нужно.
Поели? Вот и молодцы. Милая, вкусно было? Хорошо! Отдохните еще немного. Скоро нам уходить.
Вэр, ты не хочешь ничего объяснить? на всякий случай уточнила я, хотя понимала, что он вряд ли соизволит ответить. Он считал, что время для пояснений еще не пришло. А значит, его не переспорить. Но если я даже не попытаюсь, то потом сама себе за это плешь проем.