В нетерпении он перегнул газету, и прочитал внизу страницы окончание: "Руководствуясь стремлением к поддержанию мира и спокойствия в Европе, Российская империя и Французская республика вновь, как и девятнадцать лет назад приняли на себя бремя обуздания германской агрессии. В соответствии с положениями Версальского договора, на территорию Германии вводятся оккупационные войска..." Дальше он читать не стал. Аккуратно опустив газету в урну, Стюарт вошел в двери клуба. Оставив пальто в гардеробной, он прошел в зал и направился к столику, за которым в одиночестве обедал сэр Генри Детердинг. - Вы позволите? - вежливо поинтересовался новый директор Intelligence Service, отодвигая стул.
Новость не могла не радовать. Перед глазами всплыло лицо сводного брата. Живого, такого, каким его помнил Юозас. А потом перед внутренним взором возникла картина похорон. Обгорелых, съежившихся останков. Хоронили в закрытом гробу, но Григулявичус присутствовал в морге при выдаче тела, Яков Новицкий проходил как террорист, пришлось брать разрешение в Охранке. Мать он к этому не подпускал, ни к чему ей видеть, во что превратился старший сын. Именно в тот день Юзик познакомился с подполковником Никишовым, тот выписывал разрешение для похорон, держался без злости, сочувственно, запомнился. Позже, уже в Стефановской тюрьме, на допросе, Павел Полуэктович предъявил доказательства убийства Якова, а потом и заронил сомнение в честности вождей "Объединенки" - ведь если экс проводили по заказу, как обычная банда уголовных, то возможно ли верить остальному? Нет, к марксизму вчерашний выпускник гимназии до сих пор относился с уважением, но в правильности трактовки идеи бывшими кумирами - усомнился. А позже, под мягким, но неустанным и заботливым, без малейшего преувеличения заботливым, кто лучше позаботится о человеке, чем талантливый офицер, ведущий агента? - влиянием Никишова, перешел на сторону империи. Старый жандарм был первоклассным агентуристом, начинал еще до рождения Григулявичуса, подбирать отмычки к душам умел. Но в этот раз подобрал не отмычку, ключ нашелся, аккурат к тому замку, поворот в коем меняет судьбы. Из молодого революционера вышел не заурядный осведомитель, что в таких гордости для профессионала с тридцатилетним стажем, это любой подпоручик с толикой внимательности сумеет. Получился агент перспективный, пригодный для использования в играх с куда более высокими ставками, чем ловля провинциальных чухонских социалистов. Никишов прекрасно помнил, что с подобного старта начинали карьеру и создатель охранных отделений Зубатов, и ас закордонной разведки Корпуса Гартинг. Содержащегося в тюрьме Юозаса под прикрытием наказания перевели в одиночную камеру, оттуда скрытно увезли в Москву, где полгода на неприметных конспиративных квартирах Корпуса шло обучение разведчика. Летом тридцать второго года уже не Юзик, а агент ОКЖ Лоренцо был готов к работе, начал с восстановления связей в Вильне, Павел Полуэктович искал для своего воспитанника возможности вывода за границу. Нашел вариант уже Коттен, вспомнивший о начинающем агенте над трупом Никишова и мгновенно просчитавший перспективы от объявления Григулявичуса убийцей жандарма. Идея ввести Юозаса в операцию по поиску предателя, получившую кодовое обозначение "Бренн" появилась позже. А уж о том, что бывшему боевику удастся рассчитаться за смерть брата и лично поучаствовать в сокрушении не только начальника безопасности Shell, но и абсолютно недосягаемого, казалось бы, сэра Детердинга, в Разведчасти носившего кличку "Ксеркс", тогда и подумать не мог никто. "Я заплатил, Яша" - мысленно сказал новоиспеченный Отдельного корпуса жандармов подпоручик видению. Атеист, он не верил, что кто-нибудь его услышит. Но вдруг? Праздновать, впрочем, времени не оставалось. Уже следующим утром, разведчик входил в канцелярию Кембриджского колледжа общественных наук, а вечером - в паб "У льва", где собирались студенты левых настроений, самое подходящее место для человека с его биографией. Через несколько дней за его стоик подсел крепкий, смугловатый парень с дымящейся трубкой во рту: - Я слышал, вы левых взглядов? - поинтересовался он. "Провокатор? - мелькнула мысль у Джозефа. Вряд ли, я его видел, студент, оратор..." - Симпатизирую - широко улыбнувшись, ответил разведчик. Я, знаете ли, марксист. - У нас много марксистов - кивнул визави, и протянул руку: - Гарольд Филби. Друзья обычно называют меня Ким.