таким образом, как релиз. Хотя это был только он, один в своей каюте, он хотел привлечь весь мир в этот момент. Чем больше он писал, тем больше осознавал свое место во Вселенной. Как будто он мог видеть, как его слова будут прочитаны будущими поколениями американских школьников еще до того, как он их сочинил. Он мог представить себе ребенка, стоящего перед классом и читающего отрывки из этой записки по памяти почти так же, как сам Ведж читал Геттисбергскую речь. Здесь работало не его эго; он знал, что не обладает выдающимися способностями к самовыражению тройка с минусом по английскому для первокурсников могла это подтвердить. Скорее, Ведж знал, что примечательным был сам момент, момент, в который все было поставлено на карту. Затем он подумал: "Господи, Ведж, возьми себя в руки".
За исключением одной страницы, он скомкал множество листов бумаги и выбросил их в мусорное ведро. Оставшаяся страница лежала на столе перед ним. Он не стал перечитывать его.
Он не хотел этого делать.
Оставались только его мысли, настолько чистые, насколько он мог их использовать, чтобы передать их своему отцу.
Ведж неожиданно обнаружил, что устал от писательства. Вскоре он заснул в своем кресле, положив голову на стол.
Прошло время, возможно, час или больше. Раздался стук в его дверь. Ведж чувствовал себя дезориентированным, как будто, возможно, все это было сном. Возможно, он вернулся в свою каюту на "Буше". До Бандар-Аббаса. До его пребывания в плену. Вернуться к тому времени, когда он все еще пытался подобраться к нему поближе.
Раздался еще один стук.
Что? прорычал он.
Сэр, пора.
Скажи им, что я иду.
Он услышал звук удаляющихся шагов, когда сел. Ведж собрал свои вещи по пути в комнату ожидания. Его записная книжка. Его солнцезащитные очки. Пачка красных "Мальборо". Он планировал выкурить одну сигарету по случаю своего триумфального возвращения. Он также подумал о том, чтобы принести письмо. В конце концов, это было не предсмертное письмо. Не было никакой причины оставлять это у него на столе, не так ли?
Он скептически взглянул на него.
В конце концов Ведж решил оставить письмо там, где оно было. Какое это имело значение? Будь то из-за плохой погоды или из-за проблем с техническим обслуживанием, он, скорее всего, вернется в свою каюту через несколько часов после очередного прерванного запуска. Тогда он мог бы отправить его по почте. Направляясь на инструктаж в рубку, он не торопился спускаться по коридорам корабля, даже когда все остальные члены экипажа проносились мимо, как будто у них были какие-то срочные новости. Когда Ведж подошел к внешнему люку, он решил воспользоваться минуткой, чтобы глотнуть свежего воздуха. То, что он увидел, заставило его поспешить обратно на корабль.
День был солнечный, ясный и свежий. Самая прекрасная летная погода, какую он только мог вспомнить.
Полет Чоудхури был неровным, с сильной турбулентностью над Атлантикой. Когда он приземлился в аэропорту Даллеса, Хендриксон был там, чтобы встретить его. По дороге из Северной Вирджинии Хендриксон рассказал Чоудхури об одной вещи, о которой не смог упомянуть по телефону. Все, что останавливает запуск на данный момент, это погода.
О погоде?
"Энтерпрайз готов, серьезно сказал Хендриксон. Самолеты заправлены и вооружены. Пилоты проходят инструктаж. После Галвестона и Сан-Диего погода была неустойчивой.
Итак, сколько у нас времени? спросил Чоудхури.
Как я уже сказал, у нас есть время, пока погода не улучшится. После этого они запускаются.
Рейс Чоудхури был практически пустым, что позволило ему получить повышение класса до первого класса. Несмотря на обновление,
он не сомкнул глаз. Измученный, он прислонился головой к окну машины. Его глаза отяжелели, и когда они начали закрываться, он заметил движение. Было раннее утро, округ Колумбия, час пик. Вот только на дороге никого не было. Он задавался вопросом, когда, если вообще когда-нибудь, они вернутся.
Поездка была быстрой, может быть, минут тридцать, но Чоудхури показалось, что он проспал гораздо дольше. Им не составило труда найти место для машины напротив парка Лафайет. Перед офисными зданиями был свален мусор. Светофоры мигали на почти безлюдных улицах. Когда они пересекли парк, то прошли мимо "Бдения мира". Палатка была пуста, хотя с первого взгляда Чоудхури не мог сказать, была ли она заброшена. Белый дом, конечно, был в идеальном порядке. Агенты Секретной службы в форме стояли на своих постах. На стойке регистрации лежали утренние газеты, а также кофе и выпечка. Окрестности Чоудхури начали вновь обретать свои привычные пропорции.
К его удивлению, значок Чоудхури все еще работал. Часть его предполагала, что, когда Уискарвер отправил его в Нью-Дели, он рассчитывал, что он никогда не вернется. Вскоре и Хендриксон, и Чоудхури сидели за дверью кабинета Уискарвера. С другой стороны они могли слышать шепот проходящего собрания.
У Чоудхури и Хендриксона не было иного плана, кроме конфронтации. Они объяснят Уискарверу, что им известно о визите военного атташе. Они потребовали бы, чтобы он раскрыл эту информацию президенту. Пилоты "Энтерпрайза" должны были знать об индийской угрозе. Они понятия не имели, что им придется иметь дело не только с китайской обороной. Если Уискарвер по-прежнему откажется разглашать эту угрозу, Чоудхури и Хендриксон обратятся к прессе, что, по общему признанию, мало что даст.