Фаршад слегка запротестовал он тоже должен был связаться с официальными лицами своего посольства, но Патель проигнорировал его. Как насчет чашки чая? сказал он.
Терпение Фаршада было на исходе, но он собрал достаточно самообладания, чтобы принять приглашение. Каким-то образом, вопреки себе, он доверял этому старому адмиралу. Патель исчез на кухне и вернулся с чайником чая. Он сел рядом с Фаршадом на диванчик, их колени почти соприкасались, пока Патель готовил чашку Фаршада, а затем свою собственную. Патель тяжело вздохнул. Это трагедия.
Фаршад нахмурился. Неизбежно, ответил он, а затем выпустил завитки пара с поверхности своей чашки.
Неизбежно? спросил Патель. Неужели? Ты не думаешь, что этого можно было избежать?
Думая об уничтожении двух американских городов, Фаршад размышлял о древней антипатии, которая существовала по отношению к Соединенным Штатам, глубокой антипатии не только его собственной нации, но и всего мира. Именно постоянное перенапряжение Америки привело к сегодняшним событиям. Как долго одна страна может продолжать разжигать недовольство, прежде чем кто-то в конце концов нанесет ей смертельный удар? Его выбор слова был правильным: неизбежный .
Он посмотрел на часы и снова спросил о такси. Патель проигнорировал просьбу. Я не могу сказать, что согласен с вами, начал он. Этот конфликт не был похож на войну по крайней мере, не в традиционном смысле, а скорее на серию эскалаций, каждая из которых сильнее предыдущей. Но один-единственный разрыв в этой цепи эскалации мог бы разрядить весь конфликт и остановить этот цикл насилия. Вот почему мое слово трагично , а не неизбежно . Трагедия это катастрофа, которой в противном случае можно было бы избежать. Патель сделал еще глоток чая, и Фаршад почувствовал на себе пристальный взгляд старого адмирала поверх края своей чашки. Если бы Патель искал согласия, он бы его не получил. Фаршад неподвижно сидел на своем месте, его плечи были отведены назад, руки лежали на коленях. Его лицо ничего не выражало. Патель продолжил: Вы, прежде всего, должны знать, что сегодняшнего дня можно было избежать. Вы были на мостике "Резкого", когда русские повредили подводные кабели. Американцы никогда бы не нанесли удар по Чжаньцзяну, если бы не произошла эта авария. Это другое слово для вас: несчастный случай. Вместо трех слогов Патель произнес это одним слогом, выплевывая его, его фальшь во рту напоминала откусывание от испорченного фрукта.
Фаршад занял оборонительную позицию. Он предложил другие слова, такие как просчет и непреднамеренность , чтобы описать то, что русские сделали в Баренцевом море. Но он знал, что это ложь, и вскоре отказался от нее, замолчав и смирившись только с вопросом: Как ты выяснил, что я был на Резком ?
Вы только что сказали мне, ответил Патель.
Фаршад улыбнулся. Он ничего не мог с собой поделать; ему нравился этот хитрый старик.
Размещение Фаршада на "Резкий" было простым актом дедукции со стороны Пателя Фаршад пролетел через Москву, а сколько иранских офицеров связи Тегеран направил в российский флот? Не так уж много. Теперь Патель попросил своего иранского коллегу провести с ним аналогичное дедуктивное упражнение. Индийское правительство, объяснил Патель, хотело вернуть свой корабль у Революционной гвардии. Патель понимал, что, в отличие от русских в Баренцевом море, захват частного танкера был фактическим просчетом, который привел к тупику в отношениях между их двумя правительствами. Изложив факты так, как он их видел, Патель рассказал об "уникальном положении наших двух стран.
По словам Пателя, арбитраж китайско-американской войны теперь лег на Индию. Среди стран мира события сложились так, что Нью-Дели стал лучшим собеседником между Вашингтоном и Пекином, и для этого также потребуется сотрудничество с Ираном. Только их страны имели шанс прекратить военные действия. Он намекнул на радикальные действия, которые его правительству, возможно, придется предпринять в ближайшие дни. Без нашего вмешательства, объяснил Патель, американцы нанесут контрудар, а китайцы нанесут контрудар за контрударом. Тактическое ядерное оружие превратится в стратегическое. И это приведет к концу. Для всех нас. Но наше вмешательство может сработать и будет работать только в том случае, если ему будет позволено свободно разворачиваться, если никакая другая нация не вмешается . Патель повернулся к Фаршаду. Подобно супругу, умоляющему своего партнера отказаться от любовника, он просто сказал: Когда я говорю о вмешательстве , я имею в виду русских.
Фаршад понял. Он знал, что Патель ясно видел русских, точно так же, как он и его правительство ясно видели их. Фаршад поймал
себя на том, что думает о Колчаке, который мог проследить свою родословную до императорского флота, его предки служили как на царских дредноутах, так и на советских крейсерах с управляемыми ракетами. За четыре поколения семья Колчака превратилась из империалистической в коммунистическую и капиталистическую по крайней мере, нынешнюю российскую версию капитализма. Означало ли это, что характер Колчака и его предков был беспринципным и оппортунистическим? Или это просто означало, что он происходил из народа, который всегда делал то, что должен, чтобы выжить?