Без проблем. Крис посмотрел на Медисон, выглядевшую злой и готовой к драке. Медисон, мне действительно жаль, что ты расстроена, но рад, что теперь с тобой все в порядке. Я очень волновался за тебя. Она холодно ему кивнула, и он ушел.
Два рассерженных Стража смотрели
для нее и их сына, но его методам все же нет оправдания.
Ефраим по-настоящему напугал ее той ночью. Все можно было сделать по-другому, и именно это причиняло боль. Во время обращения она испытывала только страх и горькое одиночество.
Медисон его любила. Черт, она обожала его, но он должен понять, что не может поступать с ней подобным образом. С ней нельзя обращаться, как с ребенком.
Ефраим ее обидел. Он был тем, кому она доверяла больше, чем кому-либо, единственный мужчина, которому она когда-либо доверяла, и он обратил ее, даже не спросив. Она простит его, но только на своих условиях.
Ефраим возился у унитаза, когда Медисон привела в действие первую часть своего плана. Ее любимый придерживался определенного режима дня, который никогда не нарушал: просыпался, выпивал две пинты крови, облегчался и принимал душ, прежде чем делать что-либо еще. Ничто не могло встать между ним и душем.
На прошлой неделе в городе отключили воду, чтобы починить главную магистраль, так он засел в ванной на четыре часа в ожидании, когда включат воду.
Казалось, это была его слабость, то есть одна из его слабостей. С робкой улыбкой Медисон сняла футболку, пижамные штаны и шагнула в душ.
Она включила воду и улыбнулась. Ефраим обалдеет и взбесится. Медисон уже предвкушала дальнейшее.
Передать мыло? спросил Ефраим позади нее.
Вскрикнув, она подпрыгнула. Как он это делал? Благодаря ему у нее был суперчувствительный слух, но у него все равно получалось незаметно подкрадываться к ней. После того, как она перестанет на него сердиться, и он будет достаточно наказан, то попросит показать ей, как он это делает.
Не делай так больше! рявкнула Медисон. Просто ад для ее нервов. Настоящий ад.
Ефраим громко зевнул.
Извини, пробормотал он и протянул мимо нее руку за мылом, попутно прижавшись к ней животом и другими частями тела.
Затем, как ни в чем не бывало, отступил назад. А вот ее бросило в жар.
Ефраим, что ты здесь делаешь? спросила Медисон, постаравшись говорить так, словно ее все раздражало.
Принимаю душ. А на что это похоже? Ты же знаешь, что я первым делом с утра иду в душ.
Но я же здесь, указала она сердито.
Хмм, да, действительно. Как так? произнес он удивленно.
Медисон посмотрела через плечо, одарив его своим самым хмурым взглядом.
Пошел вон.
Конечно, как грубо с моей стороны.
Согласна. А теперь пошел вон.
Уйду, сразу после душа, невозмутимо ответил он.
Медисон тяжело вздохнула:
Ты не можешь здесь находиться. Я голая!
Сведя брови, Ефраим медленно прошелся взглядом по ее телу.
Посмотри-ка, и правда. Хмм, надо же.
Он нагнулся через Медисон, чтобы намочить волосы. Потом выпрямился и вытер воду со своего лица.
Так как Ефраим больше на нее не смотрел, Медисон решила перестать глазеть на него и закончить принимать душ. Эта битва была проиграна.
Ефраим наблюдал, как вода стекает вниз по ее гладкой загорелой коже, которая напоминала ему кофе мокко, всего на один оттенок темнее, чем его, и тем не менее самая прекрасная.
Теплая вот, что приходило ему на ум, когда он смотрел на ее кожу. На вид теплая и манящая, она и в самом деле была таковой. Он скучал по их ночным объятиям.
Он страстно желал обнять Медисон, чтобы ее обнаженная спина грела ему живот, а прелестнейшая попка, прижавшись к нему, обжигала бы его бедра.
Каждый раз, когда он думал о том, чтобы проглотить свою гордость и извиниться, молить о прощении, она бросала фразу, которая его останавливала: "Я тебя ненавижу".
Она не имела это в виду. Ефраим знал это, но те три коротких слова держали его на расстоянии. Они причиняли намного больше боли, чем все остальное.
Он слышал эти слова сотни раз и прежде, может, тысячи раз, если быть совсем честным перед самим собой.
Пока был жив его брат, Ефраим бессердечно обходился со всеми женщинами, которые делили с ним постель. "Делили" громко сказано. Они раздвигали перед ним ноги, чтобы он мог доставить им удовольствие.
Как только он заканчивал, то тут же уходил. И никогда не проводил всю ночь с кем-нибудь из них. Это было слишком личным и заставляло ощущать его слабым, он боялся довериться кому-либо.
После того как умер Марк, он стал тем самым бесчувственным ублюдком, с которым и познакомилась Керолайн. И не заботился ни о чем и ни о ком, кроме того, чего хотел на самом деле кого-то из своего вида рядом с собой.
Его не волновало, был ли это человеческий ребенок, которого он тренирует, или другой Страж, он просто не желал больше находиться в одиночестве.
Единственным человеком, который смог справиться с ним и поставить на место,
Скажи!
Ефраим начал сильнее входить в нее пальцами, окуная ее в очередной оргазм.
Гордость взяла верх. Медисон не собиралась сдаваться, не важно, что он делал. Он был не прав, а не она. Так это не закончится.
Даже когда Ефраим держал ее на грани другого умопомрачительного оргазма, она упрямилась: