4.
Где твои крылья,
Которые нравились мне?..
Наутилус Помпилиус «Крылья».
Однако Эшен не оправдал веры в его честность. С того вечера, когда я выложила ему историю своей жизни, мы больше не виделись. Мои дни потекли тоскливым однообразным потоком. Я поняла, как чувствует себя птица, лишенная полета и свободы. Я много спала, иногда неохотно ела (у меня никогда не получалось поймать тех, кто приносил завтрак, обед и ужин не знаю,
что это были за неуловимые призраки). Я очень скучала по сестре и даже по Эшену в заключении человек начинает радоваться и обществу тюремщика Поначалу больше всего утомляла монотонная неопределенность но несколько дней спустя (считать их мне вскоре наскучило) я перестала загадывать о своем будущем.
Не знаю, сколько времени я томилась взаперти. В одно утро я поймала свое отражение в зеркале, которого старательно избегала. Я изменилась не в лучшую сторону. Слишком резко очерченные скулы сильно похудела; измученный взгляд потемневших глаз; да и во всей моей внешности появилось что-то загнанное, как у дикого зверька, попавшего в капкан.
Я прикусила губу, чтобы не расплакаться от этого плачевного зрелища. И внезапно стало совершенно все равно, что со мной станет, если я покину безопасные пределы комнаты. Нужно попытаться убежать даже если это будет стоить мне жизни. Раньше меня останавливал страх за Мег но я ничем ей не помогу, сидя в клетке.
Понятное дело, это было рискованно. Я могла лишь надеяться, что мое поведение, в духе хорошей заключенной, успокоило внимание охраны если она здесь вообще была. Двери по-прежнему оставались незапертыми, не смотря на это, я не решалась выходить попросту трусила. Однако я и сейчас подумала, что в моем случае, дверь не лучший выход. Буквально. Если мне удастся вылезти из окна (и при этом ничего себе не сломать), то я наверняка смогу перебраться через забор, а там до свободы рукой подать. Потом я собиралась обратиться к властям, чтобы они освободили Мегги и остальных пленниц, которые здесь есть. Черт возьми, я готова отдать все наше наследство тем, кто его так жаждал лишь бы с сестренкой все было в порядке.
Я отодвинула щеколду на ставнях, открыла окно и осторожно ступила на карниз. Он задрожал под моим весом, и я взмолилась, чтобы металл выдержал меня. Дальше, я постепенно смещалась к низу, цепляясь пальцами за выступы в каменной кладке. Подобные трюки всегда мне неплохо удавались; возможно, из-за крови Лесного Народа, текущей в моих жилах. Но еще никогда я не делала этого для спасения своей жизни как оказалось, это неплохой стимул, чтобы все вышло без сучка и задоринки.
Когда мои ноги коснулись земли, я испытала непередаваемое облегчение; хотя на самом деле, радоваться было еще рано
Вокруг дома был разбит сад, я могла видеть его еще из окон своей клетки; теперь я принялась пробираться сквозь розовые кусты и заросли незнакомых мне кустообразных растений со странными фиолетово-багровыми листьями, в сторону ограды точнее, в ту сторону, где по моему разумению, эта ограда располагалась. Через минут двадцать скитаний, я поняла, что безнадежно заблудилась. Первым моим желанием было броситься через всю эту зелень, в безумном страхе зверя, загнанного в ловушку. К счастью, мне удалось успокоить себя по крайней мере, на столько, чтобы не нестись прямо в руки бандитам. Паника явно была не тем, что могло мне сейчас помочь.
Надежда медленно покидала меня, сочась, как кровь из раны лишая меня последних сил. Однако я продолжала брести, расцарапывая руки ветвями, которые в одночасье превратились в моих врагов, призванных задержать несчастную пленницу, не дать ей выбраться на свободу.
Я шла и шла, пока на моем пути нежданно не возникла стена живой изгороди. Пока я размышляла, обойти ли ее или попытаться перелезть, тем самым срезав путь; мое внимание привлек слабый, чуть слышный стон. Неужели эти негодяи-работорговцы мучают очередную жертву!?
Я припала к просвету в сплетениях веток и листьев, чтобы понять, что происходит, и могу ли я чем-то помочь. Увиденное повергло меня в шок. Что-то подобное можно увидеть в жутком кошмарном сне или на полотнах безумных сюрреалистов. Я зажала рот ладонью, чтобы не закричать инстинкт самосохранения оказался сильнее, чем мой ужас.
Там за зеленой оградой на животе лежал Эш. Он был обнажен по пояс, и У него были крылья. Большие, белые, постепенно переходящие на конце перьев в пепельно-серый. Но не это вызвало во мне животный страх. Возле Эшена стоял человек я не стала вглядываться в его лицо и мой взгляд сразу устремился на отточенное лезвие меча в его руках. Эша собираются убить!? Но почему, ведь он главный в банде? Это бунт, со свержением предыдущего вожака?..
Тут мой поток несвязных испуганных мыслей прервал человек, которого я мысленно окрестила палачом. Он, рукой в черной кожаной перчатке, взялся за маховые перья и оттянул крылья на себя. А когда палач отвел свой обоюдоострый меч я все поняла.
Хотела отвернуться, зажмуриться но словно какое-то наваждение не давало мне закрыть глаз, оторваться от жуткого зрелища. Свист отточенного лезвия, и рубиновые капли пали на светлые перья, а чрез мгновение