Мне очень жаль, начала я.
Не стоит.
Я вдохнула его аромат и на какой-то момент нашла утешение в его знакомых чертах лица. Но я знала, что начала бы реветь, если бы позволила себе и дальше так им любоваться. И я должна быть сильной для того, чтобы покаяться ему.
Я должна тебе так много объяснить, начала я снова.
Я знаю, я тебе тоже. Я хотел позвонить тебе из Вашингтона, но мой дедушка отобрал у меня телефон и отдал только сейчас.
Случилось так много всего, что, кажется, что я не видела тебя уже целую вечность.
Я всё время думал о тебе. Хуже всего было ночью, прямо перед тем, как заснуть. Днём было на что отвлечься, но вот ночью я чувствовал себя таким одиноким.
Что-то засверкало на его кожаной куртке. Это был тот брелок с моей туфли. Я указала на него.
Я должна бы носить и свой тоже, сказала я. Чтобы было видно, что мы принадлежим друг другу.
Мы и так принадлежим друг другу, сказал он.
Он так пронзительно на меня посмотрел, что я было подумала, что его глаза начнут дымиться. Тогда он наклонился ко мне, обхватив одной рукой мою шею, чтобы поцеловать. Я закрыла глаза и позволила дрожи, что вызывал поцелуй, пробежаться по всему моему телу. Его волосы были очень мягкими, почти слишком мягкими для парня. Он дотрагивался до моих щёк, моей шеи, аккуратно, любопытно, как будто я была первой девушкой, к которой он прикасался. Я судорожно вздохнула, когда он дотронулся до металла на моём затылке. Он отдёрнул руку и вытянул шею, чтобы получше разглядеть.
Что это?
В это же время пришла официантка с нашей едой. Мы отодвинулись, и она опустила поднос на дверце. Блейк протянул мне бургер, но у меня уже не было никакого аппетита.
Именно об этом я хотела с тобой поговорить, сказала я.
Он наклонился ко мне и заглянул в мои глаза, молча ожидая моего объяснения. Мои внутренности сжались, как будто я находилась в быстром лифте. Почему было так сложно заговорить?
Потому что это всё было очень сложным. Он обхватил мою руку.
Всё в порядке. Я слушаю.
Я не та девушка, за которую ты меня принимаешь.
Раздражённая улыбка появилась на его губах.
Кто или что же ты тогда?
Ты будешь меня ненавидеть.
Никогда в жизни.
В его глазах читалась привязанность. Была бы моя воля, я бы остановила время. Я всё ещё ему нравилась, он все ещё верил в меня. Но я всё это сейчас разрушу.
Он нежно погладил меня по щеке.
Всё в порядке, Кэлли. Что бы ты мне не хотела сказать, я не буду тебя ненавидеть.
Посмотрим, что ты будешь об этом думать, когда узнаешь всю правду, я глубоко вздохнула, прежде чем начать. Я тебе соврала. Меня зовут не Кэлли Винтерхилл, а Кэлли Вудлэнд. Я не богатая. Одежда, машина, дом ничего из этого мне не принадлежит.
Он некоторое время смотрел молча на меня, а потом покачал головой.
Мне всё равно богатая ты или бедная.
Я не просто бедная. Я несовершеннолетняя сирота. Я живу на улице, в заброшенных домах и питаюсь объедками, которые выпрошу или же стащу.
Я не посмела на него посмотреть. Я быстро продолжила говорить дальше, прежде чем страх не даст мне продолжить.
Мне нужны были деньги для младшего брата. Ему всего семь. Поэтому я заключила договор с Прайм Дестинэйшенс. Я сдала своё тело Эндерсу по имени Хелена Винтерхилл.
Это её дом, её машина, её жизнь. Она хотела предотвратить, чтобы твой дедушка заключил договор с Прайм Дестинэйшенс. Сначала я подумала, что она сумасшедшая, но её предположения подтвердились. Более того, оказалось, что всё намного хуже, чем мы предполагали.
Я тараторила всё, что знала, возможно, немного слишком быстро. Он дал мне говорить, не перебивая ни разу. Только одно я ему не сказала. Я не сказала, что Хелена хотела застрелить его дедушку. Теперь, так как она была мертва, это уже не играло никакой роли. Вещи, которые я ему сказала, вероятно, более чем достаточно взвалились на него.
Закончив, я посмотрела на него. Он всё ещё смотрел на меня, и я безуспешно искала в его взгляде возмущение и отвращение. Он был очень серьёзным и тихим. Его молчание было пыткой для меня. Я почувствовала, как моё горло высохло, пока ждала его ответа. Наконец-то он начал говорить.
Это всё так... Я не знаю, что сказать.
Ты веришь мне? спросила я.
Я хочу верить тебе.
Но всё же не веришь.
Это шок. Огромный. Понимаешь?
Я подняла верхний слой волос и показала ему металлическую пластинку, которую поставил Редмонд поверх чипа.
Было такое ощущение, будто я обнажила самое интимное место на теле. Вот какая я, хотела я этим сказать. Вот, что получилось из меня.
Под этой пластинкой находится чип.
Он ничего не сказал. Я подняла голову и разгладила волосы. И тут мне в голову пришла идея. Я так хотела, чтобы она воплотилась, как-то надеялась, что я смогу иметь все, правду, Блейка, поэтому промямлила её Блейку.
Если бы ты только смог уговорить своего дедушку не соглашаться на совместную работу Прайм Дестинэйшенс и власти... Если бы ты смог дать ему понять, какие ужасные последствия будут... что он этих несовершеннолетних сирот практически будет посылать на смерть... Он бы не хотел сам отменить договор?
Может, я была не права, но я надеялась на тот маловероятный шанс, что сенатор просто не знал, что Прайм планировал. Что он ничего о постоянности не знал. Я ждала реакции Блейка. Он казался расстроенным, но задумчивым.