Что у тебя со зрением? тихий голос Сергея, прошелестевший прямо над ухом, заставил Алжана вздрогнуть и сжаться, как от повторного удара мячом.
Он открыл глаза и, сглотнув кровь, стекающую в горло, пожал плечами. Всё равно ничего не смог бы сказать, даже если бы захотел онемел от ужаса. Сева, с показным кряхтением поднявшись с колен, на чём свет стоит клял бестолковых баскетболистов, которых только и делай, что за льдом посылай, в то время как они могут найти лишь корзину, да и то не всегда.
Терпи! приказал он Алжану и поплёлся в тренерскую сам.
Я спрашиваю, что со зрением? лицо Белова, как всегда, ничего не выражало, но глаза сверкали, как битый лёд. Он опустился рядом с Алжаном на скамью и, сцепив руки в замок, ждал. Было очевидно, что десятый не сдвинется с места, пока не получит ответ на свой вопрос. Он не смотрел на Алжана, но его напряжённое ожидание кололось тысячей мелких иголок.
Алжан выдохнул, изгоняя из груди вместе с воздухом последние ошмётки надежды. Краем уха он слышал, как Гомельский отчитывает Паулаускаса на другом конце зала, не скупясь на крепкие словечки, на что литовец привычно огрызается: «Да почему опять Паулаускас? Чуть что сразу Паулаускас! Что вы ко мне вечно цепляетесь? Ни при чём я тут! Пас я ему дал и всё!» Искренне сочувствуя Моде, Алжан не удержался от вздоха облегчения: значит, расстрел от рук Гомельского откладывается. А вот Белов живым ему уйти точно не даст, так что какая разница, кто узнает первым, что в сборной Советского Союза по баскетболу теперь есть полуслепой игрок
Алжан вновь закрыл глаза и обессиленно прислонился к стене, чувствуя непоколебимую решимость Серого выяснить всё здесь и сейчас. Глупо было бы думать, что он ничего не заметит: Белов видел на площадке даже то, что творилось у него за спиной.
Я жду, вторя его мыслям, напомнил о себе десятый.
Серёж я не вижу мяч, вот и всё, главное сказано.
И давно? голос Сергея прозвучал ровно и обыденно, как будто Алжан сообщил ему о том, что у него развязался шнурок.
С тех пор как пришёл в ЦСКА.
Тот удар на тренировке? Спорный мяч? так же спокойно уточнил Белов.
Да, смысла врать и выкручиваться не было.
Ясно.
В следующую секунду Алжан почувствовал на лице февраль. Вернулся Сева и не особо деликатно (баскетболисты не кисейные барышни!) приложил к его переносице пакет со льдом.
Сева, ты иди, мы справимся, с тонким намёком обратился Белов к врачу сборной. Слабую попытку Севы посопротивляться, спасая профессиональную репутацию, Серый не защитал и, выслушав его возражения, вернее, терпеливо дождавшись, пока Сева иссякнет, он повторил все тем же невозмутимым тоном, в котором, впрочем, заскрежетали металлические нотки: Уйди, я сказал.
Когда Алжан отнял от заледеневшего лица влажный пакет, рядом остался только Белов.
Значит, так. Сегодня в шесть у Дворца спорта, десятый поднялся, неловко припадая на правую ногу. Сейчас сам справишься или помощь нужна?
Справлюсь, внутренне холодея, Алжан осознал, что пора смириться.
***
Сентябрь в Москве выдался тёплым и сухим, и к шести вечера в пятницу у Дворца спорта не осталось ни души. Алжан стоял, рассеянно глядя по сторонам и заставляя себя ни о чём не думать. Не получалось.
Пойдём, Белов вынырнул из-за спины и без лишних объяснений, не сбавляя шаг, устремился дальше. Алжан тенью двинулся за ним.
Врач, седой, пухлый и низкорослый, не достающий Алжану даже до груди, долго терзал его вопросами, осматривал глаза, проверял зрение на аппаратах и снова задавал
вопросы. Всё это время Сергей молчал, неподвижно подпирая косяк не только спиной, но и головой, поскольку просто не входил в дверной проём кабинета.
Когда эта пытка, наконец, закончилась, Алжан устало уткнулся раскрасневшимся от волнения и медицинских манипуляций лицом в ладони, сидя на стуле у двери, где по-прежнему изображал немого атланта Белов.
Голубчик, услышав голос врача, оторвавшегося от бумаг, Алжан сгруппировался, словно перед прыжком в прорубь, хотя к проруби и близко никогда не подходил. К сожалению, утешить мне вас нечем. Новости у меня довольно скверные. Вы действительно теряете зрение.
Алжан дёрнулся, как от удара током, чувствуя, что не только сидеть, дышать уже не может. Похоже, слышать он тоже перестал, поскольку дальнейшие разъяснения до него не доходили. Он просто видел, как у старичка шевелятся губы, но не понимал ясно ни единого слова: звуки доходили до него, как сквозь толщу воды. Лучше бы он вместо зрения потерял слух! Бессвязные фразы мелькали в словесной мути, на поверхность которой изредка выныривали медицинские термины и более понятное, но от этого не легче воспринимаемое «минус четыре», «отслоение сетчатки», «продолжит падать»
Заканчивая разъяснения, врач сочувственно посмотрел на побелевшее лицо своего пациента, сделал паузу и сказал то, чего Алжан ждал, но к чему оказался совершенно не готов:
С баскетболом вам, голубчик, придётся проститься.
Алжан подавил стон и в ту же секунду почувствовал на своём плече тяжёлую и тёплую руку Белова.
========== Часть 2. Даже думать не смей! ==========
И даже думать не смей, что ты можешь не выдержать!