Я разглядываю его. Кажется, он действительно слушает лекцию учителя по политике. Он такой милый, когда сосредоточен.
- Мистер А собирается вызвать тебя.
Кристиан. Я включаюсь как раз вовремя, чтобы услышать, как мистер Андерсон говорит: - Итак, кто знает права, включенные в первую поправку? Клара, почему бы тебе не рассказать нам?
- Хорошо. Я таращусь в свою пустую тетрадь.
- Конгресс не вправе принимать законы, противоречащие религиозным устоям или запрещающие их исповедание; ограничивающие свободу слова или прессы; права человека на мирные собрания или петиции правительству с предъявлением жалоб, - читает Кристиан у меня в голове.
Я повторяю за ним.
- Хорошо. - Мистер Андерсон кажется впечатленным тем, что я все это запомнила. Он продолжает урок, а я расслабляюсь. Я улыбаюсь Такеру, который смотрит на меня так, словно не может поверить, что он сумел заполучить себе в девушки такого гения.
- Спасибо, - молча передаю я Кристиану. Я смотрю на него. Он слегка кивает.
Моя эмпатия вспыхивает, как та флуорисцентная лампа, которой требуется минута, чтобы разгореться.
Печаль опускается на меня, как туча, закрывающая солнце. Одиночество. Отдаленность, всегда это чувство отдаленности от всего хорошего в этой жизни. Луг, на котором стоит Семъйяза, залит солнечным светом, но он не может впитать его тепло. Он не чувствует запах свежей травы у ног, свежего весеннего дождя, который прошел утром. Он не чувствует ветерок. Вся эта красота принадлежит свету. Не ему.
Я должна была бы уже привыкнуть к этому, то, как он появляется из ниоткуда и играет с моим разумом.
- Он снова здесь?- Опять Кристиан. Он обеспокоен.
Я посылаю ему ментальный эквивалент кивка.
- Что нам делать?
- Ничего. Не обращай внимания. Мы ничего не можем сделать.
Но вдруг я осознаю, что это больше не правда. Я сажусь. Поднимаю руку и спрашиваю мистера Андерсона, можно ли мне выйти, смутно намекая, что мне нужно в туалет, возможно, по женским делам.
- Ты куда? Встревожено спрашивает Кристиан, когда я собираю вещи. - Что ты собираешься делать?
- Не беспокойся. Я хочу позвонить отцу.
Я звоню домой с телефона в секретариате. Билли поднимает трубку.
- Проблемы? немедленно спрашивает она.
- Могу я поговорить с папой?
- Конечно. Тишина, когда она кладет трубку рядом с телефоном. Приглушенные голоса. Шаги.
- Клара, - говорит отец. Что случилось?
- Семъйяза здесь. Я думала, может, ты можешь сделать что-нибудь. Секунду он молчит.
- Я приеду через минуту, - наконец, говорит он.
У него действительно уходит минута, чтобы добраться сюда. Я только успеваю сесть на одну из скамеек в холле и приготовиться ждать, как он показывается в дверях. Я таращусь на него.
- Ты что, прилетел?
- Можно и так сказать.
- Ух ты!
- Покажи мне. Жесткость в его взгляде кажется мне такой знакомой, словно я уже видела это выражение раньше. Но когда? Я веду его на улицу, через парковку, к полю. Я задерживаю дыхание, когда он без промедления перешагивает через забор, оказываясь на незащищенной земле.
- Оставайся здесь, - приказывает он. Я слушаюсь.
Семъйяза стоит в человеческой форме на дальнем конце поля. Он испуган. Это его страх, который я помню, понимаю я, со дня пожара. Мама сказала, что ее будут искать, и Семъйяза видит двух белокрылых ангелов, один рыжеволосый, второй блондин, держащий огненный меч.
Мой отец.
Семъйяза молчит и не двигается. Он стоит совершенно неподвижно, страх волнами исходит от него, вместе с горем, и унижением от того, что он так напуган.
Отец делает несколько шагов в его сторону, и останавливается. Семъйяза.- Костюм человека, который носит Семъйяза, становится прозрачным, неправильным, под воздействием жесткого излучения, исходящего от отца.
Волосы отца сверкают на солнце. Его кожа сияет. Семъйяза сдается первым, но пытается быть саркастичным.
- Что ты здесь делаешь, Принц света? Почему тебя так волнует эта безродная девчонка? В сегодняшнем представлении он выделил себя роль супер-негодяя.
- Мне не безразлична ее мать, - отвечает отец. Я уже предупреждал тебя.
- Да, и мне интересно, какие отношения у вас с Маргарет? радость отца всколыхнулась. Я обещал ее отцу присматривать за ней, - говорит он.
Ее отцу? Черт возьми! Чего я еще не знаю?
- И это все?
- Ты дурак, - говорит отец, встряхивая головой. Уходи отсюда и никогда больше не беспокой ни ребенка, ни мать.
- Ты имеешь в виду детей? Есть еще мальчик, так ведь?
- Оставь их в покое, - говорит отец.
Семъйяза медлит, хотя я знаю, что он не собирается сражаться с отцом. Он не совсем псих. Но он поднимает подбородок, встречается взглядом с серебряным взглядом отца и улыбается.
- В них трудно не влюбиться, да? В тебе есть что-то от Ангела-хранителя, Майкл.
Сияние вокруг отца становится ярче. Он шепчет слова, которые звучат, как ветер в ушах, и вдруг я вижу крылья. Они огромные и белые, идеально белые, отражающие свет, так что на них больно смотреть. Я никогда не видела ничего более великолепного, чем мой отец в горле застревают слова это создание Бога и света, стоящее здесь и защищающее меня. Он мой отец. Я часть его.