Я не могла ничего поделать у меня на спине шерсть становилась дыбом. Я прижала уши к голове.
А у лис?
Нет никаких богов, резко сказал Дедушка, заставив Мать замолчать.
Я всю ночь не могла согреться.
За оградой возвышалась гора, покрытая соснами и увитыми плющом кипарисами. Когда мы с братом учились охотиться, мы бродили по оленьим тропам и ловили маленьких кроликов.
С другой стороны сада, за поваленными воротами, были рисовые поля. Люди все время суетились там. Они делали небольшие углубления в грязи, смешивали навоз с водой и поливали склизкую землю. Однажды они изменили течение ручья, чтобы он тек по полям, превращая их в неглубокие озера. Комары и москиты тучами вились над полями. Я любила смотреть, как соловьи и яркие, словно покрытые эмалью, стрекозы ловят насекомых: в этом для меня было больше смысла, чем в действиях людей, которые я никак не могла понять. Если видишь жертву, ее нужно просто поймать. Зачем что-то еще?
За оградой из сосновых стволов, на другом склоне горы, стояли маленькие домики. Они были ниже и меньше, чем дома в саду. Это были жилища
крестьян. Я редко видела их. Чаще чувствовала: эти здания пахли горящим деревом, испражнениями, домашней птицей и рогатым скотом. Люди тоже пахли. Иногда ночью, когда тусклые огни в их домах распространяли жирный запах и мерцали, как болотный газ, мы с братом прокрадывались к росшим у самых домов кустам. Изнутри постоянно слышались низкие бормочущие звуки, как журчание воды, или резкие и высокие, как крик птицы.
Что это за шум? чуть слышно выдохнул мой брат. Это люди издают его?
Похоже на лай.
Нет, они все вместе, дома. Зачем им лаять? спросил он.
Может, они как собаки и лают от нечего делать? Глупо было спрашивать: он знал не больше, чем я. Давай заползем под пол, может, нам удастся услышать еще чего-нибудь.
Мой Брат выгнул спину и прижал уши.
Дедушка говорит, что они опасны.
Он старый. Может быть, его пугает то, чего мы не должны бояться.
Да, но он такой мудрый
Но его здесь нет. Я больше и сильнее тебя, и я говорю, что мы можем идти.
Мой брат помотал головой, как будто хотел стряхнуть налипшую на морду паутину.
Нет. Нет.
Он повернулся и убежал.
Я пригнулась и поползла под дом, но ничего не услышала. Когда я вернулась домой, Дедушка почувствовал исходящий от меня запах людей и укусил меня за загривок. Может быть, он и старый, но он был главой нашей семьи.
С тех пор я стала подползать к домам людей против ветра.
Такой была наша жизнь. Постепенно мы с Братом стали хорошими охотниками. Я исследовала сад, лес и поля. Я узнала много полезных запахов. Запах помета кролика, яиц из кладки, отметок тануки -барсуков и волков (хотя мы никогда не видели ни одного из них они жили в лесу и, как говорил Дедушка, выходили только тогда, когда им не хватало пищи). Я убила и съела одного из котят черно-белой пятнистой кошки. Маленький вонючий комок шерсти с полупереваренной мышью внутри, он не стоил затраченных на него усилий. Моего брата ужалила оса, когда он был в заброшенном доме и обновлял свои отметки. Он болел целый день и ночь.
Когда мне удавалось, я наблюдала за людьми, но с меньшим интересом, чем за утками в ручье или за кроликами, которые щипали траву у лунного камня. Последние хотя бы были съедобными. Заброшенные дома и веранды, сараи, заборы и сады имения не имели для нас с братом большого значения: они были так же неизменны, как камни в лесу.
Я на все смотрела, все нюхала, все помечала. Я тогда мало думала. Наступила весна, я выросла. Но я все еще была лисой. Ничего не менялось.
2. Дневник Шикуджо
Необычной была реакция моего мужа. Другие мужчины остались в столице готовиться к осенним или даже к следующим, новогодним назначениям. Вместо этого он решил уехать в поместье в горах провинции Хида, которое досталось ему от отца. Он не настаивал на том, чтобы я (или наш сын) поехала с ним, хотя, конечно, так было положено. В ту весеннюю ночь, когда он мне сказал об этом, я ничего ему не ответила. Наш сын спал между нами на соломенной циновке, я смотрела на первые цветки вишен, бледно светящиеся в темноте, как снег в холодном свете луны.
Ты расстроена? спросил он меня.
Хорошая жена никогда не бывает расстроена. Она всегда должна быть спокойна. Я же была расстроена и обеспокоена. А хороший муж никогда не должен ставить свою жену в такое затруднительное положение.
Конечно, нет, ответила я.
Его несчастье влияет на нас обоих.
3. Дневник Кицунэ
и Мать спали в норе. Я лежала около одной из опор, Дедушка позади меня. Комар укусил меня за нос. Я фыркнула и почесалась.
Послушай! Мой Дедушка вскочил на ноги и стал пристально вглядываться вдаль, за поля.
Что?
Людское гавканье вдруг стало громче. Но это могло быть из-за чего угодно. Такое случалось каждый день.
Лошади. Волы. Телеги, сказал Дедушка.
Я понятия не имела, что такое лошадь. И ничего не видела только деревья, пруды и траву в саду. Я напряглась, чтобы расслышать хоть что-то сквозь гул людских голосов. Одно, затем несколько животных пронеслись по грязной дороге вдоль забора. Их копыта стучали так же сильно, как и у волов, а рысь была так же изящна, как у оленей. Грохотали телеги. Люди гавкали все громче.