Идите! Йошифуджи сделал жест повару и остальным слугам, которые с открытыми ртами смотрели на его жену. Они убежали кто в дом, кто на кухню. Женщины остались и, озабоченно причитая, вертелись около Шикуджо, пока и их не прогнали.
Мой господин повернулся к Шикуджо:
Жена, что все это значит? Ты всегда вела себя прилично, как подобает благородной женщине, а тут я прихожу и вижу тебя с неприкрытым лицом, визжащую, как торговка саке! Что ты себе позволяешь? Так вести себя перед слугами
Ты тоже лазил под дом, как простой слуга
Значит, поэтому ты себя так ведешь?
Она посмотрела на веер в своей руке.
Нет. Прости меня, муж, ты, как всегда, прав. Я вела себя как крестьянка, но Лисы, они ведь так опасны. Я должна быть уверена Ради Тамадаро, пожалуйста, убей их!
А если бы белка забралась в кладовую, ты бы тоже приказала ее убить?
Да, сказала она. Лисы это злые духи. Во всех сказках так говорится, добавила она.
Злые? Какое зло они нам причинили? Порвали несколько коробок, опрокинули бочонки? Они просто животные. Если мы дадим им шанс, они просто убегут и наверняка больше не появятся здесь. Йошифуджи дотронулся до ее пальцев, которые беспокойно мяли веер, и остановил их. Иди в дом.
Она опустила голову и косо взглянула на нас перед тем, как уйти. Я почувствовала, как мои уши прижимаются к голове и шерсть на спине встает дыбом.
Эти твои лисы. Любой бы на твоем месте убил их, но не ты. Ты одержим ими! Как будто их злые духи вселились в твое тело.
Иди! повторил он, на этот раз со злостью, и Шикуджо оставила нас.
Йошифуджи встал на колени перед дверью кладовой. Довольно долго он стоял так, приложив руку ко лбу, вглядываясь в темноту.
Эх, лисички, наконец сказал он, как там
Он встал и отряхнул колени.
Я уйду, но скоро вернусь. С вашей стороны было бы мудро не возвращаться больше сюда. Он помолчал. Бегите, лисички! Будьте свободными, пока можете.
Я не могла перестать смотреть на него. Я смотрела, как он шел к дому. Я не могла оторваться от него, пока наконец мой Брат не укусил меня за плечо и мы не выбежали из кладовой.
33. Дневник Кая-но Йошифуджи
Неужели я одержим лисами? Я даже не думал об этом. Да, я рисовал их, я писал о них стихи. Я думал о том, какой может быть жизнь лисы. Во время долгих прогулок я надеялся, что мне может повстречаться лиса. Если это называть одержимостью, то тогда я одержим каждой женщиной, с которой когда-либо спал, своим сыном, поэзией, каждой игрой, в которую играл, маленьким скрюченным кленом, который рос в саду нашего дома в столице, травяными шарами, которые вешала моя жена на карнизы на Новый год. Лисицы полны жизни. В каком-то плане они даже бессмертны. И это притягивает меня. Одна лиса сменяет другую, когда они рождаются и умирают. Но лисы остаются. Они всегда были и всегда будут. Это как состояние.
Но Шикуджо боится лис.
34. Дневник Кицунэ
Мы спрятались под упавшим гнилым кедром, все еще дрожа от страха.
Как нам удалось убежать? спросил Брат, когда снова смог дышать. Не знаю, что произошло со мной в тот момент, когда я посмотрела в глаза Йошифуджи.
Я поняла, что у меня кружилась голова, я была смущена. И это чувство не прошло и после того, как мое дыхание восстановилось и сердце перестало бешено биться.
На закате Дедушка пришел в лес и Брат рассказал ему все, что с нами произошло. Брат засыпал Дедушку вопросами: почему он отпустил нас? Почему позволил нам жить? Почему заставил свою жену уйти в дом? И еще он говорил нам какие-то необычные слова: что они значили? Вопросы, вопросы, вопросы. Дедушка ничего не сказал, он просто отвел нас к нашей норе.
Наконец, я отважилась заговорить с ним:
Женщина. Ее лицо было мокрым. Это было как
Это были слезы, дитя. Ты либо понимаешь, что это такое, либо нет. Им нет объяснения.
В ту ночь я научилась плакать. Прижавшись друг к другу члены моей семьи лежали и молча слушали меня. Некоторое время спустя Дедушка положил свою морду рядом с моей.
Это грусть? спросила я. Как я могу справиться с ней?
В тебе есть волшебство. Поэтому ты можешь плакать. Поэтому ты справишься с этим и выживешь.
Во всех лисах есть волшебство, Дедушка, возразила я. Но не все лисы плачут.
Не то волшебство, сказал он. Волшебство, которое в тебе, называется любовью.
Книга вторая Лето
1. Дневник Кицунэ
Я родилась не в сезон, и теперь истекала кровью тоже в не сезон. Я постоянно дралась со своей семьей. Один только запах моей Матери приводил меня в бешенство: однажды ночью я напала на нее с такой яростью, что ей пришлось скрыться от меня в лесу. Я даже не могла находиться рядом с Дедушкой его присутствие раздражало меня.
Я была словно в лихорадке: я знала, что этот невыносимый жар под кожей всего лишь течка. Я лежала почти без сознания, зная, что моя собственная кровь сочится из моего тела. Иногда я вздрагивала, как от зуда. Мне было холодно и жарко одновременно. Это было почти такое же чувство, какое появляется у меня перед грозой, когда воздух наэлектризован, только ощущение более тяжелое, будто наполненное кровью.