Я всегда был человеком слов. А разве мы все не такие? Слова это то, что помогает нам добиться высоких чинов при дворе или соблазнить благородных дам. Мы с детства учимся выводить красивые иероглифы. Мы внимательно изучаем запрещенные кана- тексты чьих-то любовных записок, прилежно учим китайский язык, готовимся к экзаменам по философии. Затем мы учимся правильно писать красивые стихи и острые каламбуры. Слова определяют нас. Они определят и этот момент: моего сына, сажающего рисовые зернышки в песок.
Я окунаю в чернильницу кисточку из шерсти волка и держу ее над бумагой в ожидании слов, образов. Стихотворение будет о моем сыне, о его неутомимом любопытстве, нашем пребывании здесь, о пустой норе под моей комнатой.
Но писать это как пытаться рукой разгладить рябь на воде: чем больше стараешься, тем более неспокойной она становится.
Мои чернила высохли на кисточке, я рассердился, промыл ее водой и встал из-за столика для письма.
29. Дневник Кицунэ
Однажды вечером Йошифуджи оставил свои листки бумаги на веранде. Моя Мать убежала. Дедушка поймал белку, съел ее и теперь дремал в нашей норе.
Пойдем, сказала я Брату. Мы должны это увидеть.
Что? спросил он осторожно. Хозяин
В доме, презрительно фыркнула я. Уже поздно. Нам нечего бояться. Неужели ты не хочешь увидеть, чем он там все время занимается?
Хочу, но
Я зарычала на него, и он замолчал. Я подтолкнула его к широким деревянным доскам. Все экраны были задвинуты, но я слышала ровное дыхание Йошифуджи. Он спал.
Я подползла ближе к низкому деревянному столику. От него слабо пахло высохшей грязью. Капельки чернил остались на ровной поверхности. В маленьком горшочке стояли кисточки. Несколько листов упало на доски, но большая часть была разбросана по столу. Серебряные, слепяще-белые, ярко-красные кусочки бумаги были заляпаны чернилами. Их узор был так же непонятен, как рисунок на крыльях мотылька. Это казалось бессмысленным.
Здесь должно быть что-то еще, что-то большее, разочарованно выдохнула я.
Брат понюхал лист:
Пахнет им. Это способ метить территорию?
Чтобы разрисовать весь лист, понадобится целый день. К тому же это не моча запах не будет держаться слишком долго. То, что он здесь нарисовал, уже не пахнет им.
Тогда зачем он тратит столько времени на это?
Посмотри сюда. Брат встал лапой на маленький листик бумаги, такой белый, что он почти светился в темноте, а чернильные пятна казались дырами на ее сверкающей поверхности. Мазки не были плоскими, как мне казалось сначала. Они придавали бумаге глубину.
Такое часто происходит с людьми, у этого есть название: сатори когда вдруг как бы заново видишь некоторые вещи. Со мной это случилось впервые. Я как будто посмотрела сквозь бумагу, вглубь теней. И увидела картинку.
Две молодые лисы, едва скрытые за подстриженной травой около большого камня: одна лежит на боку, свесив язык, и часто дышит, изнемогая под полуденной жарой; другая сидит прямо, навострив уши, куда-то сосредоточенно смотрит.
На этой бумаге лисы, выдохнула я. Шерсть на боку лисицы спуталась там, где она только что чесалась. У лиса на морде неровная белая полоска. Ветер ерошит их шерсть, выставляя напоказ подшерсток. Я понюхала бумагу: она пахла чернилами и едва уловимо рукой Йошифуджи. Это были всего лишь следы кисточки на бумаге.
Это мы сегодня днем, предположил Брат, и от страха у него шерсть на спине встала дыбом.
Нет, сказала я неуверенно. А что если это действительно мы? Глаза лисицы мои глаза блестели. Наклонившись ближе к листку, я увидела маленькую высохшую капельку чернил зрачок, и небольшое незакрашенное пространство посередине блик.
Что это значило? Как мы могли быть одновременно на бумаге и здесь, на веранде? А что если каким-то непостижимым образом чернила и бумага это тоже мы? Маленькие черные точки рассыпаны над головами лис Сегодня днем было много мух.
Как он узнал, как мы выглядим? спросила я.
Наверное, видел нас, сказал Брат.
Мы посмотрели друг на друга и убежали.
Позже, когда мы сидели в нашей новой норе, я солгала Дедушке:
Мы сегодня в саду нашли листок бумаги.
Дедушка был занят вычесыванием блох, но вдруг остановился:
И что?
Там был рисунок.
И вы увидели его?
Не сразу, начал Брат, но я прервала его.
Ты что-нибудь знаешь о картинках?
Да. Дедушка опустил заднюю лапу и вытянулся.
Как он смог сделать это? спросил Брат. Ведь на самом деле на бумаге ничего нет, только чернила.
И да и нет. Искусство и вещь, на которую оно похоже. Мы посмотрели на него озадаченно. Он вздохнул: Ну, это как луна и ее отражение в луже. В луже нет настоящей луны она на небе. Если вы попытаетесь ее укусить, она пропадет, превратится в мутные разводы. Чье отражение было там, на бумаге?
Наше, Дедушка, ответил Брат.
Это плохо.
Как он смог увидеть нас? спросила я с отчаянием в голосе. Наверное, мы вели себя неосторожно и позволили увидеть. Но зачем он нарисовал нас? Чего он хочет?
Это не самое страшное, что он увидел вас. В людях есть такое место, которого нет в нас, душа. Она и заставляет их наблюдать.