Идем. Я провожу тебя. Ты слишком много выпил, сказал я.
Орин не стал спорить. Видимо, в его голове сработал переключатель. Поднявшись и выходя из-за стола, он обратился к Жрецу:
Извините, Жрец Сояр, видимо я все же не очень приятная компания. И опять все испортил.
Кто знает, мой мальчик. Возможно, даже помог, изрек тот, посмотрев на меня и подмигнув.
Я был удивлен его проницательности. Или он специально спровоцировал брата, чтобы тот все рассказал? Откуда он вообще мог что-то знать?
Мы вышли из столовой, и я проводил Орина в его комнату. Его уже изрядно шатало и, придя к себе, он повалился на кровать.
Прости меня, брат! икнув, сказал он, Я сам понял каково это, когда тебя отталкивают, не давая возможности что-то сказать.
Мне было удивительно слышать от него эти слова. Избалованный излишним вниманием матери, он всегда любил только себя. И никогда не просил прощения за свои опрометчивые поступки.
Проспись. А утром езжай к Энджи. Вам надо просто поговорить. За этот месяц, я думаю, она тоже многое поняла. Но гордость не позволяет самой тебя пригласить, сказал я ему.
Ты думаешь? спросил он с надеждой.
Уверен! А теперь поспи, сказал я и вышел из его комнаты.
Я его простил. Он был моим братом, которого я привык защищать с самого детства. Братом, который сделал ошибку по вине своей матери, и сам пострадал от неё. Но доверять ему я больше не мог. Слишком глубоко он воткнул мне нож в спину, прокрутив рукоять для большего эффекта. И эта рана кровоточила. Она была нанесена самыми близкими мне людьми. Идти в столовую желания не было, и я пошел к себе. Я морально устал за этот день. Был вымотан настолько, что не хотел ни с кем больше разговаривать. Тем более ужин закончился и все уже разошлись. Поверила ли Танния словам брата я не знал. И сейчас она была не одна. А ставить ее в неловкое положение перед гостями, выясняя отношения, я не хотел. В любом случае ей нужно время все осознать.
Я вышел на балкон в своей комнате, расстегнув верхние пуговицы рубашки, которые уже начинали душить меня, и закурил сигару. Я редко курил, но сейчас мои нервы были на пределе. Светила уже сели за горизонт и на небе сияли две Луны, освещая все вокруг белым светом. Я шумно выдохнул, смотря за дымом уходящим вниз.
Вдруг с нижнего балкона раздалось ворчание старика:
Что слюни распустил-то? Иди, давай, к ней! Я перегнулся через перила и посмотрел на нижний балкон, на котором сидел старик и курил свою трубку.
Это вы мне? спросил я его, смотря по сторонам, и не видя больше никого.
А кому ж ещё-то? усмехнулся он и, откинувшись в кресле качалке, посмотрел на меня снизу вверх.
Девку бестолковую образумить не можешь. Боги связали вас истинными нитями судьбы, а вы упираетесь. Совсем не цените Божий дар! продолжил он.
Я стоял, раскрыв рот от изумления. Как он узнал?
Вы провидец?! догадался я.
Провидец, оракул, предсказатель, да называй, как хочешь. А изменить только ничего нельзя. Иди и забери то, что даровали тебе Боги! Не гневи их!
Она сама должна решить, уперся я, не понимая, зачем вообще разговариваю с ним.
Старик шумно выдохнул и раздраженно сказал, вставая:
Устал я вас уму разуму учить, как слепые щенки тычетесь, не видя сути. Что предначертано тому
и быть! Они миры для тебя перевернули, но нашли истинную, а ты не ценишь! прикрикнул он и стукнул трубкой по перилам и, кряхтя, пошел к себе.
И дом не спалите! Поплавайте лучше! крикнул он из комнаты.
Я остался стоять на балконе, с трудом переваривая слова старика. Миры? Он знает, что она моя истинная? Значит и то, что часть ее дара должна перейти ко мне. А ей он это сказал? Или вывалив на меня своё негодование, предоставил самому все ей рассказать? И причем тут бассейн? Я стоял, глядя на ночное небо с россыпью звёзд, и не знал, что мне делать. Может действительно, остудиться? У нас на каждом этаже был бассейн. И из моей комнаты так же вела туда дверь через ванную.
Волонд! услышал я голос Таннии.
Обернувшись, увидел, как она стоит в комнате перед раскрытыми дверями балкона и смотрит на меня. Я стоял и смотрел на нее, не веря в ее присутствие. Она сама пришла ко мне в комнату! Сама! Какой же я идиот! Мне надо было бежать к ней, а я сидел и жалел себя. Мудак! Кретин больной! У меня перехватило дыхание от понимания, что она здесь, рядом со мной. Такая желанная, долгожданная. Моя! Старик был прав.
Я не знаю, как сказать.. Там действительно был Орин? тихо спросила она.
Да, ответил я, подходя к ней.
Мою грудь сдавили тиски. Я с трудом сдерживался, что бы ни сгрести ее в свои объятья. Давая ей возможность договорить и, наконец, все выяснить. Чтобы между нами больше не было никаких вопросов. Не осталось никаких недомолвок. Я стоял напротив неё и ждал, что она решит.
Я подумала, что это ты.
Наверное, на это они и рассчитывали, сказал я, беря в руку прядь ее волос и поднося к своему лицу, вдыхая их неповторимый аромат.
Аромат, который въелся мне под кожу. Меня вело от одного ее запаха.
Прости меня.- начала она, но я не дал договорить, приложив палец к ее губам.
Очерчивая пальцем ее пухлые губы, с трудом сдерживая желание смять их своим поцелуем. Она смотрела на меня и ее прерывистое дыхание касалось моего лица. Я так долго ждал ее, что уже не мог сдерживаться. После такого трудного дня я больше не хотел ни о чем думать, и ничего выяснять. Устал сомневаться и надеяться. А после слов старого Жреца, решил больше не терять время. Расставить все точки над и. И больше никогда не отпускать ее от себя, привязав к себе своими собственными канатами.