Когда я была в доме, пришел еще один человек. Лес Бэнкс, художник-график из «ДВУ». Насколько я понимаю, Люси с ним встречалась. Для меня это оказалось новостью, он только сейчас мне об этом сказал. Появился он через несколько минут после меня. Сказал, пришел убедиться, что со мной все в порядке.
Убедиться» что с вами все в порядке?
Да. Он был потрясен, когда мы нашли гм тело. Но забрал из дома кое-какие вещи свои рубашки и еще что-то, чтобы вы не догадались, что он с ней встречался. Сказал, что вы не поймете.
Сэнсом никак не дал мне понять, что он об этом думает. Просто спокойно кивнул и спросил:
Говорил он еще что-нибудь? Может, они с мисс Уэстон поссорились?
Да, он сказал, что они поссорились в пятницу вечером. Она сказала ему, что больше не хочет его видеть, что у нее новый бойфренд. Он думал, она поэтому и не приходила на работу не хотела с ним встретиться.
Сэнсом писал. Ручка полностью исчезла в его огромной руке.
Мисс Маккафри, не знаете ли вы, конфликтовала ли мисс Уэстон еще с кем-нибудь на работе?
Я опять помолчала.
Сегодня до меня действительно дошли слухи, что она, возможно, конфликтовала со второй ассистенткой, Кимберли Беннет. Но это всего лишь слухи.
Кто вам это рассказал?
Лакшми Рой.
Можете сказать имя по буквам?
Закончив, Сэнсом протянул мне визитную карточку с маленьким тисненым
золотым щитом на ней.
Что ж, спасибо вам большое, мисс Маккафри. Думаю, у нас еще возникнут к вам вопросы завтра или послезавтра. Похоже, вы угодили в самую гущу событий. Кстати, лучше бы вам не упоминать при коллегах, что Люси встречалась с Лесом. Раз это происходило тайно, мы бы предпочли сами выяснить, кто об этом знал, а кто нет.
Он выбрался из машины, обошел ее и открыл мне дверцу.
Но я не могла уйти, не задав один вопрос.
Гм инспектор Сэнсом, вы хотя бы примерно представляете, что случилось с Люси? Как она Я не смогла заставить себя произнести слово «умерла».
Лицо Сэнсома превратилось в маску профессиональной безучастности.
Это будет известно только после вскрытия. Придется некоторое время подождать.
Я ехала в своей машине домой и думала о том, что ни слова не сказала полиции об одном факте о «настоящем вампире», о котором Люси говорила Лесу. Я убеждала себя, что просто забыла, что приеду домой и позвоню инспектору Сэнсому И только много позже поняла, что уже тогда пыталась уберечь Эрика.
Вернулась я от Люси очень поздно. Время ужина давно прошло, но есть я не хотела, зато чувствовала себя грязной, уставшей и несчастной. Приняв душ, я надела пижаму, убеждая себя, что не собираюсь сегодня вечером встречаться с Эриком. Легла в постель и уснула, но ровно в 9.30 мои глаза распахнулись и больше закрываться не пожелали. Я лежала неподвижно, прислушиваясь к электрическому жужжанию будильника в тишине комнаты. Со мной случилось что-то ужасное. Мне хотелось забраться к кому-нибудь на колени, хотелось, чтобы меня обняли и сказали, что все будет хорошо, что я в безопасности. Не в первый раз в своей жизни я лежала в постели, мучаясь глубиной собственного одиночества, но впервые в темноте появился чей-то образ, кто-то, чьи руки могли защитить меня от всего на свете.
Я встала и подошла к шкафу. Даже если сегодня ночью случится землетрясение, я выползу из-под обломков дома и дотащусь до Оушн-Хауса на сломанных ногах, и нечего даже пытаться убедить себя в обратном. Только нужно решить, что надеть. Эрик не сказал, что мы будем делать и куда пойдем. По случайному совпадению место, где я собиралась встретиться с Эриком, находилось буквально позади дома Люси, так что я знала там холодно и туманно. Нужно одеться попроще, чтобы убить сразу двух зайцев: мне будет тепло плюс я буду выглядеть более равнодушной к нашему свиданию, чем это есть на самом деле. Облачившись в любимые джинсы, мягкую куртку и кожаные ботинки, я снова отправилась на запад.
Оушн-Хаус виден за несколько миль, когда едешь с юга вверх по Грейт-хайвей. На последней миле трудно помнить, что ты находишься в городе, слева от тебя океан, а справа густая зелень парка «Золотые Ворота». Дорога идет вдоль Оушн-Бич, потом поднимается на скалы, поворачивает направо и исчезает в Ричмонде. На самом верху холма, невероятным образом прилепившись к крутому склону, как мартышка к своей матери, находится ресторан, более знаменитый не едой, а открывающимся из него видом. Я прожила в Сан-Франциско всю свою жизнь, но могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз мне довелось в нем побывать, однако меня всегда восхищало странное упорство ресторана. Три разных здания, богато украшенных викторианскими башенками и верандами, сгорели здесь в период с 1865 по 1907 год. Нынешний Оушн-Хаус и близко не имел таких архитектурных отличий, но вид на океан из него открывался такой же, как и из его предшественников. И все-таки это странное место для свидания. Возможно, это вообще последнее место, куда поедет ужинать коренной житель Сан-Франциско, но ведь Эрик турист, верно?
И будем ли мы ужинать? Эрик предложил встретиться не в ресторане, а позади него. Я прошла мимо парадного входа, спустилась вниз по бетонным ступенькам и вышла на большую террасу, расположенную прямо над водой и смотревшую на тюлений остров. На ней размещались эти бинокли на платформах, куда бросаешь четвертак, моргнул, и все кончилось. В темноте вообще ничего не было видно, кроме мерцающих огоньков проплывавших мимо грузовых кораблей, поэтому на террасе находился один Эрик. Но даже если бы тут была толпа народу, я бы узнала его сразу. Он стоял спиной ко мне, глядя на спящих тюленей, но волосы его выдавали. Он снял заколку, и они растеклись, как жидкая медь, по его черной кожаной куртке.