Почему вы так считаете? У Лили от жалости сжалось горло.
Его убил лупус. Рейчел вскочила на ноги и принялась вышагивать туда-сюда. Не Рул, но лупус, значит, есть какая-то связь или с Рулом, или с клубом. И со мной. Только я смогу понять какая.
Я бы сказала, что рассуждаете вы весьма здраво.
Рейчел замерла на месте и грустно посмотрела на Лили:
Возможно, ваши слова не совсем комплимент. Наверное, я должна бы биться в истерике.
В горе все ведут себя по-разному. Лили не сомневалась в том, что женщина скорбит. Миссис Фуэнтес, у вашего мужа был револьвер?
Да, он... Она потерла лоб. Вы что-то говорили об этом прошлой ночью?
Да. Только Рейчел вчера была не в себе. Сейчас мы пробиваем серийный номер, и вы мне поможете, если вспомните, какое оружие было у вашего мужа.
Пистолет. Двадцать второго калибра.
Он часто носил его с собой?
Нет. Но когда мы ходили в клуб «Ад», брал. Места неспокойные.
Он ходил в клуб вместе с вами? Лили подняла брови.
Нет... нет, в последнее время нет. Она стояла неподвижно, прижав к себе руки и потупив взор, или же вглядывалась в прошлое. Сейчас я расскажу вам, как вышло так, что мы с Рулом стали встречаться. Не хочу говорить об этом. Это не ваше дело. Но очень нужно, чтобы вы поймали его. Кто бы ни совершил убийство, я хочу, чтобы он расплатился за содеянное.
Мое дело его поймать. Но выносить приговор будет суд.
Меня это устраивает.
Несколько минут Рейчел не двигалась
и не говорила, она, словно замерла, крепко обхватив себя руками. Лили постаралась помочь ей начать:
Я так понимаю, что с Рулом Тернером вы познакомились в клубе. Хоть это ей удалось вытянуть у Тернера. Обо всем остальном, касавшемся его отношений с Рейчел, он не желал распространяться, хотя признал, что с Карлосом знаком.
Да. Губы Рейчел тронула слабая грустная улыбка. Глаза женщины смягчились, словно она оглядывалась на милые сердцу воспоминания. Я никогда не думала, что это сработает. Знаете, большинство мужчин примитивны считают, что коль скоро есть возможность переспать, значит, надо этим пользоваться. Но Рул... он может заполучить любую, а во мне нет ничего особенного. Я не страшилище, но и не бог знает какая красавица. Но он дал мне возможность почувствовать себя ею.
Какие бурные чувства, подумала Лили. Но говорится в прошедшем времени.
Вы влюбились в него.
Не так, как вы думаете. Я была ослеплена. Но не любила его, не больше, чем он меня. Рейчел очнулась от воспоминаний и внимательно посмотрела на Лили. Я ему нравилась. Он был добр ко мне. Это была доброта, которая рождается из уважения, а не жалости. Но он меня не ревновал, совсем нет. Можно сказать, с пониманием относился к желаниям Карлоса или к тому, что муж выдавал за желания.
Что вы имеете в виду?
Губы Рейчел сжались, но Лили не поняла отчего: то ли от боли, то ли от злости или же из-за комбинации иных чувств.
Должно быть, вы уже догадались, что наш с Карлосом брак образцово-показательным не назовешь. Скорее, наши отношения напоминали аттракцион «американские горки». Дела у нас шли то очень хорошо, то из рук вон плохо. Какое-то время он бывал очень мил, но все менялось с точностью до наоборот. Но я пыталась. держаться, чтобы мы снова могли наладить отношения. Она порывисто вздохнула. Я устала вечно склеивать наш брак по крупицам.
У него были связи, предположила Лили.
Он спал с кем попало. Очевидно, она стояла без движения так долго, сколько могла. Теперь ноги ее снова принялись мерить шагами комнату. Он любил меня. Я знала это даже тогда, когда с ума сходила от боли. Но он должен был себе постоянно что-то доказывать, вновь и вновь. Видите ли, в шестнадцать лет он переболел свинкой... Слова иссякли. Ноги продолжали двигаться.
Он был бесплоден?
Рейчел кивнула, дошла до стены и повернула обратно.
Мы подружились, когда я училась в десятом классе, и с тех пор не расставались. Когда я окончила школу, мы сразу поженились. Для меня он был одним-единственным. Я желала только его и только с ним спала. Мне было нужно, чтобы он испытывал ко мне те же чувства. Хотела быть для него единственной, но этого он не мог мне дать. Настало время, когда я больше не могла мириться с этим. Тогда я сдалась. И когда в последний раз он завел речь о том, что ревность гораздо большее зло, чем неверность, я согласилась. Сказала «да». Посмотрим, кто из нас прав.
И решили изменить ему.
Я согласилась изменить ему. Она остановилась и горько усмехнулась, гордо вздернув подбородок. Шокирует? Это была идея Карлоса. Он хотел, чтобы я отучилась ревновать, так он сказал. Он говорил, что нужно уравнять секс с любовью, что ребячество и цепляние за романтические идеалы только портят людей... Глаза ее сверкали. Кулаки сжались. Только он повторял их слова, а не свои говорил. Он просто изрекал то, чему они его научили.
Кто научил его так говорить?
Те, кто собирается в том идиотском модельном доме. Аза.
Тем же вечером в пятницу, в половине двенадцатого, Лили устроилась в кресле, которое было одним из трех предметов мебели в ее гостиной. Другими двумя были тиковый журнальный столик у окна и красный пуфик. Малое количество мебели возмещали растения: в коридоре рос плющ, в углу величественная азалия, а под одним-единственным большим окном выстроилось одиннадцать терракотовых горшков.