Мисс Шарп отошла от рояля и приблизилась ко мне.
Боюсь, что вам не понравилось это, сказала она. Я так сожалею ее голос был не так холоден, как обычно.
Мне понравилось, ответил я, простите, что я такой ужасный осел. Я видите ли, я страшно люблю музыку
Минуту она стояла неподвижно, мой костыль упал и я удерживал равновесие, держась за стол. Затем она протянула руку.
Могу я помочь вам снова сесть? предложила она.
Я позволил ей, мне хотелось почувствовать ее прикосновение, никогда прежде я не пожимал ее руки. Но когда я почувствовал, что она ведет меня к креслу, меня охватило безумнейшее желание схватить ее, сорвать эти очки, целовать прекрасные голубые глаза, которые они скрывали, крепко прижать к груди ее хрупкое тело и сказать ей, что я люблю ее и хочу держать ее так, мою и ничью больше на свете Боже мой, что я пишу. Я должен подавить эту глупость я должен быть здравомыслящ. Но что за переживание. Сильнейшее испытанное мною в жизни из-за женщины.
Когда я снова уселся в кресло, на минуту все исчезло, а затем я услышал голос мисс Шарп, в котором звучало что-то не беспокойство ли? говоривший: «Пожалуйста, выпейте брэнди». Должно быть она сходила в столовую и, взяв на буфете графин и стакан, налила его, пока я был без сознания.
Я взял его в снова сказал:
Мне ужасно жаль, что я такой осел.
Если вы теперь хорошо себя чувствуете, я должна вернуться к работе, заметила она.
Я кивнул и она тихо вышла из комнаты. Оставшись один, я напряг всю свою волю, чтобы успокоиться, и проанализировал положение. Мисс Шарп презирает меня и если она решит уйти, я не смогу удержать ее никакими средствами. Сохранить ее присутствие я смогу, только продолжая роль холодного работодателя, а для этого я должен видеть ее возможно меньше, так как сильное, вызываемое ею во мне, волнение отзывается на моих издерганных нервах и при всем желании вести себя,
как порядочный, равнодушный человек я не могу сделать это благодаря физической слабости, и принужден строить из себя совершеннейшего дурака.
Даже в тревожные, предшествующие атаке, минуты я никогда не испытывал этой ужасной малодушной дрожи. Я знаю, что значит трусость, я испытал ее в тот день, когда я совершил вещь, за которую меня наградили Крестом Виктории. Но сейчас это не совсем-то трусость. Хотел бы я знать, в чем дело, чтобы подавить это чувство в себе.
О! если бы только я снова мог драться это было лучшим испытанным мною в жизни!.. ее смыслом! ее смыслом! Это то, что заставляет нас действовать как следует. Не помню, чтобы я чувствовал какое-либо особое возбуждение сражения казались частью обыденной работы, но как после этого спалось, сколько удовольствия доставляло все решительно!
Не будет ли лучше совсем покончить с этим и уйти совершенно? Но куда же я уйду? Ведь «Я» не умер. Я начинаю верить в перевоплощение.
Случались такие странные вещи. Думаю, что мне суждено родиться таким же безобразным, как сейчас. Мне нужно послать за книгами на эту тему и прочесть их, может быть это успокоит меня.
Вчера вернулась герцогиня. Сегодня среди дня я съезжу повидать ее, думаю, что она сможет посоветовать мне какое-нибудь действительно полезное дело. Так гнусно оставаться в бездействии. Что она сказала? Да, помню, что я могу молиться, а у нее нет времени, но милостивый Бог поймет это. Хотел бы я знать, понимает ли Он меня? Или я настолько никуда не гожусь, что Он и не заботится обо мне?
Тебе лучше, Николай, сказала она. Как я тебе уже говорила, война окончится благополучно! А затем спросила: А как книга? Она должна была быть уже кончена, но мне говорили, что ты работаешь порывами.
Мои мысли обратились к Морису как к связующему звену должно быть, герцогиня видела его, но я сам последнее время очень мало встречался с Морисом, как он мог знать, что я работаю порывами.
Это сказал вам Морис? спросил я.
Морис? ее милые глаза широко раскрылись, у нее была привычка иногда, снимая очки, щурить их. Не предполагаешь ли ты, что я была на пикнике, сын мой, и повстречалась с Морисом?
Я не посмел спросить, кто был ее осведомителем.
Да, я работаю несколько дней подряд, а потом у меня нет больше мыслей. Как бы то ни было, это довольно-таки жалкий труд и не похоже, что он найдет издателя.
Доволен ты своей секретаршей?
Это было сказано с видом полнейшего равнодушия. Тут не заключалось значения, которое вложила бы в свой тон мадам де Клерте.
Да. Она удивительно прилежна невозможно ни на мгновение оторвать ее от ее работы. Думаю, что она считает меня жалким созданием.
Глаза герцогини, теперь полуприкрытые, зорко наблюдали за мной.
Почему она должна думать это? Ведь ты же не можешь в конце концов, драться.
Нет но
Поправляйся, мой мальчик, и тебя оставят все эти самосозерцательные фантазии. Самоанализ хорош для людей, сидящих на месте. Они воображают, что играют такое же значение для Господа Бога, как армейский корпус.
Вы правы, герцогиня, поэтому я и говорю, что мисс Шарп, моя машинистка, по всей вероятности, считает меня жалким существом когда я диктую, она приходит в соприкосновение с моими мыслями.