Он был так кокетлив, так любил позерствовать, производить впечатление, так поглощен собой, что напоминал порой плохо воспитанного мальчишку, но уж никак не взрослого человека.
– А вообще-то, Саша, спасибо, – вдруг сказал Цурри-Эш и улыбнулся. – И никогда не слушайте, что говорят короли. Как вы говорили… ну, что-то насчет положения?
– А… ноблес облнж. Это по-французски, я вам…
– Да, да, помню. Именно ноблес оближ. Положение обязывает. Еще как оближ.
3
– Вы извините, Саша, что я послал за вами без предупреждения, да еще в такую рань, – сказал Цурри-Эш и зевнул. – Спал ужасно, почти не сомкнул ни одного глаза. Еле заставил себя сделать утром зарядку…
– Зарядку?
– Да, Саша, королевскую утреннюю зарядку. Очень эффективное средство для подготовки к новому дню. Для этого я вызываю заранее министра этикета и, как только открываю глаза, требую от него доклада. Он редкостный балбес, лентяй и невежда. Как только он открывает рот, я чувствую, что вот-вот убью его. Бью я его редко, но и состояния гнева вполне достаточно. Дыхание учащается, легкие хорошо вентилируются, кулаки ритмично сжимаются и разжимаются, кровь прямо бурлит в жилах. Я бодр и полон энергии. Иногда я думаю: что бы я делал без этого Сипени, ведь второго такого кретина найти нелегко. Вот и держу его в ранге министра, даже награждаю порой. Другие министры обижаются, мол де, он ваш фаворит, и мы не хуже его. Хуже, говорю, господа, хуже. Такая глупость, как у него, это тоже, так сказать, редкий дар. И сколько бы вы ни старались, такими не станете. Попробуйте, скажите глупость. Будете тужиться, мучиться, перебирать варианты. Выйдет плоско, вымученно и даже неглупо. А он что скажет слово – непревзойденная глупость. Изысканный вздор.
Но я отвлекся, друг мои. Вы знаете, почему я всю ночь провертелся без сна? Все из-за того, что вы спасли мне жизнь и отказались от награды. Может, думаю, в доброте все-таки что-то есть? Короче, через двадцать минут начинается большой королевский совет, и я хочу, чтобы вы на нем присутствовали.
Я пробыл на Эше к этому времени почти полгода, но на большом королевском совете еще не был. Обстановка напоминала мне заседание средневековой палаты английских лордов, запечатленной с детства по классической литературе. Такого количества чопорных физиономий, собранных вместе, я еще не видел на Эше.
Придворные располагались тремя рядами амфитеатра перед троном, на котором восседал король. Стены совета были увешаны королевскими штандартами и гербами, а одну занимал огромный портрет Цурри-Эша, вонзающего меч в грудь дракона. Картина была выполнена в голографической технике – даже не картина, а окно в стене, в которое виден был поединок.
– Королевский совет открывается, – сказал Цурри-Эш. – Век править королю!
– Век! – хором воскликнули члены совета, и король медленно и внимательно ощупал присутствовавших взглядом, словно желая убедиться, все ли выражали свои чувства с пристойным рвением.
– Господа, – сказал король, – я собрал вас по чрезвычайно важному поводу. Я пришел к выводу, что эши недостаточно добры и благородны. В их поступках много корысти, расчета и слишком мало истинных движений души…
– Неблагодарные… – пробормотал кто-то из присутствовавших.
– Меня кто-то перебил? – недоверчиво спросил Цурри-Эш.
– Да, ваше королевское величество, – храбро воскликнул молодой эш, вскочив на ноги. – Это сделал я, ваш недостойный слуга Гаорри, начальник королевской изостудии. Я осознаю, что совершил неслыханное преступление, но я не мог молчать. Меня потрясает неблагодарность ваших подданных, которые не хотят брать пример с вашего королевского величества, монарха необыкновенно доброго и неслыханно благородного. Я сказал, ваше величество, и готов теперь нести любое наказание за дерзость.