перебирающих старинные фолианты руками в перчатках с обрезанными пальцами.
Обычно летом, у самого края воды или на баржах, торчали десятки рыболовов, но в холодный сезон железные борта пустовали на стрелке Сите, похожей на нос линкора, вообще никого не было, если не считать короля Анри IV. Сидя на коне, в латах, лавровом венке и с жезлом в руке он взирал на город, который стоил мессы.
Крезен гулял в стометровом узеньком скверике стрелки, угадывая, с какой стороны появится Дима от конических черных крыш Консьержери, с Нового моста или с набережной Орфевр.
Закржевский появился со стороны одноименной с мостом станции метро, на редкость собранный, и сразу перешел к делу:
Держи, Миша, это рекомендательное письмо к полковнику Халяпину, он уже знает, Витковский известил. Доберешься до Мадрида телеграфируй.
А где его искать?
Вот тебе адрес и на всякий случай телефон в Военном министерстве, Африканский отдел, они знают, как его найти.
По американской привычке не принимать ничего в темную, Крезен, не обращая внимания на гримаску товарища, распечатал и прочитал письмо:
Отлично, спасибо, Дима. Как все прошло?
Прекрасно, показал острые зубы с железной коронкой Закржевский. Рабочая блуза она ведь как шапка-невидимка, никто тебя не замечает. Химия из пульверизатора, мокрые носовые платки, все сработало отлично, вытащили клиента в ящике под видом мебели на ремонт.
У вас есть кто свободно говорит на английском? Если что, я могу перевести.
Не надо, отказался от помощи Дима, он знает и французский, и русский.
Нехорошее чувство, которое бывает при больших неприятностях, поднялось снизу живота и ударило горячей волной в голову. Уже зная ответ, Крезен тихо спросил:
Как ты говорил его зовут?
Я не говорил, но
Отвечай, прошипел Михаил, придвинувшись вплотную.
Грандер, Джон Грандер.
Идиоты простонал Крезен.
Выбирайте выражения, штабс-капитан! возмутился Закржевский.
Идиоты! рявкнул ему в лицо Крезен.
Его шарф распахнулся, обнажая вздувшиеся жилы на шее:
Вы сошли с ума! Вы даже не представляете, во что ввязались! Черт побери, если бы я знал раньше!
Да в чем дело, в конце концов? Дима нервно затеребил бородку.
В том, что этот парень стоит несколько десятков миллионов долларов, и завтра здесь будет половина агентства Пинкертона, а французская полиция спустит на вас всех своих ищеек!
Глава 6 и умереть
Вместо этого с нами настойчиво общался Ян Кочек, расспрашивая о жизни в Париже и Нью-Йорке. Надо отдать ему должное, человек он обаятельный, располагающий не в пример пани Анне Кочековой, особе замкнутой и малоразговорчивой.
Поезд гуднул, отправляясь от Негорелого, пересек заболоченные поймы Синицкой и Перетути, за окном мелькнул пограничный столб 778 Я почувствовал нечто вроде облегчения если поля и березки, оставшиеся за спиной, были безусловно родными, то люди напрягали меня крайностью своих суждений и поступков. Фанатичная вера в победу мировой революции потускнела, но еще сияла, заставляя адептов действовать радикально. Кто не с нами, тот против нас и никак иначе, жесткое разграничение. А природа, кстати, не любит резких границ, у нее все переходы плавные. Вон, убери столбы и заграждения, и не поймешь, где СССР, а где панская Польша те же лески и речушки
В столице Германии красные командиры в нелепо с непривычки сидящих костюмах покинули поезд, а служители Рейхсбана приволокли мне кучу телеграмм. Я начал перебирать их прямо на ходу, в коридоре вагона, когда мне навстречу из своего купе вышел Кочек.
Все в делах?
Да, переписка с архитектурно-строительным бюро, вы в этом что-либо понимаете?
Нет, я больше по механической части, отмазался «инженер».
А, вот мне насчет автозавода пишут, вопрос насчет номенклатуры станков
Химико-механической, напряженно улыбаясь, уточнил Кочек.
Вся его общительность и разговорчивость улетучились, а мне веселые бесенята тут же нашептали в ухо, и я выудил из пачки весьма кстати пересланную Осей телеграмму от Хикса:
О, мне тут вопрос задают, связанный с кадмием
Не знаю, как пани Анна почувствовала, что инженер
Кочек попал в затруднительное положение, но она приоткрыла дверь купе и тягуче позвала:
Я-ан
И псевдословак, извинившись, немедленно с облегчением скрылся, отрезав дальнейшее общение захлопнутой дверью.
Понятно, что великая и ужасная советская разведка только отращивает зубы, но я никак не ожидал, что легендирование поставлено настолько тяп-ляп. Ну ладно я, усмехнулся и забыл, а если его начнут спрашивать другие люди? Или, того хуже, заговорят с ним на словацком? Русский-то, похоже, для него родной, во всяком случае, никакого акцента, иного построения фраз или чуждой лексики я в разговоре с ним не заметил.
Сказал, что словак значит, словак, все верят. Сказал, что инженер значит, инженер, никто не проверяет. Читал с кем-то из великих нелегалов как раз в это время случилась до крайности нелепая история, когда он на первом выходе, в Германии, услышал бытовой вопрос на русском и на автомате ответил на русском же. А потом полдня мыкался, искал хвост и готовился к аресту.
Золотые времена. Ни тебе единого шенгенского учета по всем границам с базами данных за последние надцать лет, ни биометрии, ни анализов, которые могут выявить, например, когда и какой штамм гриппа подхватил, а потом сравнить с «биографией» а мог ли фигурант такой штамм поймать?