Впрочем, сам он, разумеется, ни о чём таком не догадывался. В настоящий момент заслуженный ветеран советской космической программы состоял начальником лунной орбитальной станции «Константин Циолковский» (она же «Звезда КЭЦ») и именно в этом качестве задавал мне вопрос.
Я невольно встал по стойке «смирно». О Быковском во Внеземелье ходили легенды: рассказывали, как он принял станцию ещё на стадии строительства и, оседлав, как рядовой монтажник, «краб», состыковывалчуть ли не все её секции; как, узнав об аварии американского «Капитана Гаттераса», опрокинувшегося при попытке высадить группу исследователей в Море Облаков, своим решением (поперёк прямого приказа с Земли, между прочим!) увёл орбитальный
грузовик, посадил его вопреки всем законам физики и небесной механики на поверхность а потомухитрился взлететь вместе с изрядно перепуганным, но невредимым экипажем. После этого авантюрного рейда его чуть не сняли с должности начальника «Звезды КЭЦ», но случилось невероятное экипаж станции встал за него горой, и Земле пришлось пойти на попятную. Авторитет его на станции был необыкновенно высок; учёные и эксплуатационники едва ли не молились на своего «босса» (так, на американский манер, его здесь называли) а тот платил им неусыпной заботой и весьма строгими требованиями, особенно по части дисциплины. В ответ это члены экипажа, особенно те, что помоложе, рисовали на начальника шаржи и карикатуры, которые ежедневно появлялись на доске с приказами возле кают-компании. Быковский же относился к этому со свойственным ему юмором по слухам, он даже коллекционировал эти «произведения искусства» и грозился однажды устроить большую выставку.
Вольно, кадет сказал начальник, увидев, как я вытянулся во фрунт, и у меня немедленно мелькнула совсем уж неуместная мысль: «это он сам, или цитирует моих любимых 'Стажёров»? Уточнять я, разумеется, не стал, и принял указанную позу независимо заложил руки за спину и отставил левую ногу. Быковский усмехнулся.
Я тут слышал, что вы, Алексей, интересовались работами мсье Гарнье? спросил он.
Я кивнул. Беседа происходила в лаборатории астрофизики, куда я явился к оговоренному заранее времени. То, что там, кроме самого француза, оказался ещё и начальник станции, стало для меня полнейшей неожиданностью.
Дело в том, что мы вынуждены были задержать «Тихо Браге» из-за одного непредвиденного обстоятельства. продолжал Быковский. О нет, ничего серьёзного просто кораблю придётся сделать небольшой рейс между лунными орбитами, после чего он отправится прямиком к «Заре». Вот я и хотел узнать согласитесь ли вы с вашим спутником принять участие в этом полёте, или предпочтёте дождаться другой оказии? Ждать долго не придётся через двое суток к «Заре» уходит «Ломоносов», для вас там наверняка найдётся местечко.
Нет, зачем же? торопливо ответил я. мы и так уже уйму времени потеряли, и на «Гагарине», и здесь. Полетим с «Тихо Браге»!
Вот и хорошо. кивнул Быковский. «Тихо Браге» стартует через полтора часа. А вы, Жан-Пьер он повернулся к Гарнье, объясните пока молодому человеку чем, собственно, собираетесь заниматься. Полагаю, ему это будет небезынтересно.
А я и не знал о работах на «Ловелле». сказал Юрка. Думал, как там занимаются исключительно добычей гелия-3.
Мы беседовали в каюте, куда я отправился после беседы с Гарнье не забыв по дороге заглянуть в столовую и запастись кофе и бутербродами. Сейчас Кащей уплетал один из них, сидя на краешке стола и покачивая ногой. Даська следил из своего угла за каждым его движением
Да я и сам в курсе, только потому, что Юлька рассказывала. признался я. Она время от времени переписывалась с Гарнье на сугубо научной почве, разумеется. После той истории с олгой-хорхоями француз не на шутку увлёкся изучением лунного «обруча», и добился того, чтобы станцию целиком переориентировали на эи исследования. А работы по программе «Солнечный ветер», нацеленной на добычу гелия-3 из лунного реголита, перенесли на специально построенную в десяти километрах от «Ловелла» станцию, названную «Суагейт», в честь другого астронавта, погибшего вместе с Джеймсом Ловеллом нашим Севостьяновым на «Аполлоне-13». Поставили три жилых купола, точные копии тех, в которых сам я когда-то обитал во время прохождения практики, возвели ангары для производственного оборудования и десятка доставленных с земли реголитосборочных комбайнов «Мун Харвестер» и работа закипела. Кстати, начальник новой станции Георгий Гречко, который раньше руководил «Ловеллом»
Юрка дожевал остаток бутерброда. Даська, так и не дождавшийся своей законной доли, возмущённо мявкнул. Я отщипнул от своего бутерброда кусочек ветчины и кинул коту.
А кто остался начальником на «Ловелле»? осведомился Юрка. Гарнье, что ли?
Он самый. я кивнул. После того, как сотрудников, занятых в программе «Солнечный ветер» перенесли на «Суагейт», население станции сократилось чуть ли не вчетверо. Вроде, планировалось разместить на освободившихся площадях лунную обсерваторию, но Гарнье потребовал от этого отказаться решающим аргументом, как я понял, стала потенциальная опасность исследований «звёздного обруча». На Земле к его аргументам прислушались, и в результате француз и его сотрудники получили «Ловелл» в своё полное распоряжение.