Флотилия прошла Жарким Океаном с запада на восток и в начале третьего весеннего месяца, Месяца Цветов, оказалась у Дальнего материка, тоже занесенного на карты, но не занятого ни одной цивилизованной страной ввиду полной его бесполезности. Кому нужны пустыни и джунгли, да еще на краю света? Только голым дикарям, да и те водились тут не в изобилии - примерно один дикарь на двести полетов стрелы.
Выбрав бухту у реки на южном побережье, ОТаха высадился в знойном безлюдном краю и приказал рыть землю, делать траншеи и насыпи, а также валить деревья. Возвели укрепление и хижины, разослали отряды лазутчиков и охотников, вскопали поле для проса и убедились, что жить здесь можно, хотя и без большой приятности. Но заселять эту территорию не предполагалось. В чем нуждался тидам, так лишь в опорном пункте на самом краю материка, в месте, где можно отдохнуть, пересидеть непогоду, собрать продовольствие и, при необходимости, отремонтировать драммары. Эйпонна подошла бы для этого больше, но ее южная оконечность принадлежала Сенна- му, так что вопрос отпадал сам собой.
В конце весны, оставив в поселке тысячу мореходов, а в бухте - четыре корабля, тидам с тремя другими отплыл на юг. Его официальная задача (если не вспоминать про пакет!) состояла в исследовании вод и земель у южного полюса, про которые никто не знал определенно - льды ли там, или открытый океан, или какие-то острова. Может быть, там находился материк, пригодный для колонизации?.. Морской Совет Кейтаба полагал, что лед и снег тому не помешают - ведь льды и снега были на севере Эйпонны и в Сайберне, а деревья в тех краях все же росли. И какие деревья! Мачтовые сосны в двадцать длин копья!
Так что тидам, выполняя волю Совета, направился к южной земле или - кто ведал?.. - к смертоносному льду на южном полюсе, и люди его понимали, что не всякий вернется обратно. И чтобы подбодрить их, велел ОТаха мореходу АрПиче, обладателю зычного голоса петь сагу про Восточный Поход, сложенную некогда ОКаймором в честь светлорожденного Дженнака и их великого деяния. Встал певец на корме драммара, напрягся, набрал в грудь воздуха, и понеслось над морем:
Я, ОКаймор, тидам ОСпады, владыки РоКавары,
Господин надела Чью-Та, водитель кораблей,
Я, ОКаймор, достигший берегов Лизира На драммаре своем «Одтофал конта го»,
Что значит - Алая рыба, летящая над волнами,
Я, ОКаймор, кейтабец, говорю вам...
Пропел АрПича первые строки, спросил вина, опрокинул кувшин в бездонную глотку и снова заголосил:
Долго волны бросали корабль,
И гнулись мачты его, кела и чу,
И ветер рвал паруса - Синие паруса цветов Сеннама,
И тучи бродили над морем Как черепахи в бурых панцирях И грохотали, сталкиваясь меж собой,
И стонали как сигнальный горн,
Пророчащей несчастье.
Долго волны бросали корабль,
А потом узрел я волну среди волн,
Высокую, как насыпь под храмом,
Темную, как пространства Чак Мооль,
Перегородившую Бескрайние Воды От земель Восхода до земель Заката.
И когда поднялась та большая волна,
Пришел с ней Морской Старец,
Пришел демон Паннар-Са, Великий Осьминог,
Огромный и грозный, пылающий яростью;
Пришел и раскрыл над «Тофалом» свой клюв,
И был тот клюв громаден - В четыре сотни локтей шириной...
Пел АрПича громко, с усердием, и ОТаха велел дать ему второй кувшин вина.
* * *
Неслась песня над полярными водами, а в тайном бункере в окрестностях Росквы царила тишина. Лех Менгич, росковит, старый умелец Эммелитового Двора, разглядывал, щурясь и моргая, флуоресцентные пластинки. Они торчали полукругом на деревянной столешнице, а перед ними виднелся тонкий стерженек с шариком из очищенного от примесей сайбернита. Так Менгич назвал это вещество, обнаруженное в копях Сайберна десятилетие назад. Все это время он занимался его изучением, ибо металл - металл ли?.. - был странным, испускавшим какой-то флюид неведомой природы. Такой активностью не обладали другие сплавы и металлы, известные Менгичу, а он знал их много, много десятков - пожалуй, сотни две или три. Золото, железо, никель не заставляли темнеть светочувствительный слой, и тоже самое относилось к ртути, меди, марганцу, свинцу, вольфраму, к различным их соединениям и вообще ко всем материалам, которые Менгич исследовал на протяжении долгих лет, стараясь уяснить подсказки Сферы Знаний. Сайбернит, несомненно, был на них не похож - под его влиянием светочувствительные пленки чернели, а флюоресцентный экран заметно светился - так, как сейчас.
Почему?
Менгич водрузил перед образцом стальной лист с узком прорезью, и свечение пластин погасло - теперь лишь на средней маячил прямоугольный контур щели. Ему уже было известно, что железо, свинец и другие металлы поглощают сайбернито- вое излучение - только вот с чем это связано?.. Но данный вопрос являлся преждевременным. Сначало он хотел понять природу испускаемых лучей то ли это эммелитовые волны, то ли свет, невидимый для человеческого глаза, то ли такой феномен, для которого нет еще ни названия, ни понятия.
Тогда назовем! - подумал он и усмехнулся. Лучи Менгича или, чтобы не выглядеть нескромным, икс-лучи... Чем не название?